Этот день отличался от предыдущих восьми. Цветущая поляна, щедро расцвеченная солнечными бликами, продуваемая морским ветром, так походила на Рай*, где семейство Харгривсов отдыхало каждое лето, что Алисе на какой-то миг показалось, будто вернулся прошлый август. Она тут же вспомнила мальчика Харольда, с которым познакомилась по приезду на курорт и мгновенно подружилась. Потом были совместные прогулки по пляжу, догонялки, прятки, постройка песчаных замков, мгновенно смываемых волнами. Горячий песок, просачивающийся сквозь пальцы, и холодный фруктовый чай на террасе. В памяти всплыла фантастическая ссора, закончившаяся целомудренным поцелуем и примирением. Расставаясь, они обменялись подарками на память и обещаниями встретиться в Рае на следующее лето. Но теперь она знала, что никогда больше не увидит Харольда. В холодном январе он умер от инфлюэнцы, и родители Алисы решили скрыть это горестное известие, чтобы не расстраивать ее. Она случайно услышала их разговор и плакала несколько ночей, держа в руке белую раковину, которая напоминала об ушедшем лете. И в какой-то момент поняла, что совсем забыла лицо Харольда.

Сейчас же, ступая по мягко пружинящей изумрудной траве, Алиса снова вспомнила своего белокурого друга: его серые глаза, улыбку, ямочки на щеках и мягкий смех.
— Иди прямо, — неожиданно пропел над правым ухом тоненький смешливый голосок.
Она вскинула голову и увидела маленький цветущий кактус в керамическом горшочке. Цветок неподвижно завис в прозрачном воздухе, взмахивая стрекозиными крыльями, мягко светящимися в свете заходящего солнца.
— А почему я должна тебя слушать?
— А почему бы и нет? — нахально ответил кактус и показывал длинный зеленый язык, усеянный колючками. — Притащилась сюда без спроса. Топчешь траву. Смотришь на все. Бесплатно. Еще и споришь, упрямица.
— В первый раз вижу такой невоспитанный цветок, — удивилась Алиса. — Вы даже не представились даме, любезный сэр! Где же Вы воспитывались?
— Я не воспитывался, глупая! Меня посадили и вырастили на твоем подоконнике. Надо же какими дурочками бывают девчонки! Так идешь прямо? Или будем спорить? — горшочек резко взмыл ввысь, описал широкий круг в воздухе и приземлился на ее плечо, вцепившись коготками в платье.
— Я последую Вашему совету исключительно из вежливости, которую мне привили мама и папа, — Алиса аккуратно взяла горшочек в руки. — А вашим воспитанием мы займемся позже.
— Ну-ну. Дерзай, садовница, — иронично ответил кактус, широко зевнул и непонятным образом свернулся в пушистый клубок у нее в ладонях. — Ты иди, а я пока вздремну.

Через пару шагов, стаю грустных птиц, колыбельную, звучащую голосом мамы, и соленую влагу на лице Алиса вышла к озеру. Странно, подумала она, в воздухе чувствуется запах моря. В этот момент из ее рук выскользнула юркая зеленая ящерица, невесомо скользнула по траве и нырнула в воду, взмахнув хвостом. Алиса же замерла на месте при виде юноши с серыми глазами, в котором она увидела взрослого Харольда, каким тот мог бы стать лет через пять, если бы не покоился на маленьком кладбище на севере Англии.
— Здравствуй, Алиса. Ты принесла раковину, которую я подарил?
Прекрасный юноша в белом мундире с золотыми эполетами на плечах подошел к ней, поцеловал руку, повел к озеру и усадил на самом краю берега. Она взглянула на свое отражение и разочарованно воскликнула.
— У меня веснушки! И волосы опять рыжие! Почему? Все не так.
— Да нет же, все правильно. Именно так и должно быть, в этом озере ты видишь свой облик в глазах любящего, — голосом Харольда ответил белый Единорог, отражавшийся в серебряной глади озера. — Самое прекрасное, что в тебе есть — это душа, которую я вижу в твоих глазах, твоя улыбка, твоя доброта. Тебе вовсе не нужны золотые локоны, голубые глаза фарфоровой куклы или вышколенные воспитанием манеры. Я люблю тебя настоящей, — он протянул ей маленький камушек. — Взгляни-ка, я сохранил твой подарок. И никогда не забывал тебя.
— Значит, теперь мы навсегда вместе?
— Все будет так, как ты захочешь, — кивнул Харольд. — Не желаешь прокатиться верхом и познакомиться со своим королевством, госпожа?
— На белом Единороге?
— Всегда и везде только на Единороге. Я очень ревнив, — сказал он, смахивая прядь волос со лба.
— Ну что же. Я как-нибудь смирюсь с твоей ревностью, со своими веснушками и медной проволокой вместо шелковистых локонов. Но наглые кактусы не потерплю, — заявила Алиса, изящно подавая руку. — Буду перевоспитывать.
В тот же миг над озером взвился фонтан брызг. А зеленый крокодильчик показал им длинный колючий язык, фыркнул, вредно ухмыльнулся и скрылся в глубине серебряного озера.

* Рай (Rye), английский курорт, расположенный в графстве Восточный Сассекс в Англии.

— Ты толстая, — сказал он.
— Да ну.
Наталья лежала на диване и читала очень интересную книгу про любовь. Брутальный мачо всячески спасал прекрасную героиню. Сначала из пасти акулы, потом от клыков и когтей горного льва и под конец от уз ненавистного брака. Освобождение происходило под аккомпанемент знойного танго.
— Ты толстая, толстая, толстая! — патетично воскликнул Вадим, привалился сбоку и положил голову на ее плечо.
— Казаков, слезь. Мне тяжело, — перелистывая страницу, недовольно заметила она.
Тем временем в книге прекрасная героиня трагически заламывала руки и восклицала, что ее жизнь не имеет смысла без любви. Койоты согласно скулили в прериях. Над миром занималась кровавая заря.
— Нет, я хочу полежать на тебе. Имею право.
Вадим завозился, укладываясь поудобнее. Устроил свою тяжелую от мыслей голову на груди, потом уложил ее на живот, затем перебрался с нею на бедро и угомонился на некоторое время.
— Когда я тебя взял в жены, ты была как дюймовочка. Тоненькая стройненькая. И я тебя любил.
— Как трогательно, — язвительно заметила Наталья, дернула бедром и стряхнула его на диван.
Пружины жалобно взвизгнули в унисон с возмущенным криком Вадима. Он вскочил и пошел на абордаж, отстаивая право полежать там, где хочется. И победил.
— И сейчас люблю, несмотря на то, что ты толстая. Вот говорят, есть мужчина, есть женщина, и они созданы друг для друга. Это правда, — снова уложив голову на грудь, сообщил Вадим. И, помолчав, добавил. — Ты моя любимая жирненькая свинюшка.
— Казаков, ты как всегда козел, — не осталась в долгу она.
А в книге брутальный мачо швырнул прекрасную героиню на ложе, усыпанное экзотическими цветами, и пылко овладел ее телом и душой. В ветвях сакуры истошно заливался соловей. В воздухе разлились флюиды неземного счастья вперемешку с конским навозом.
— Может быть. Зато дети у нас получились хорошие, — философски заметил Вадим.
И в кои-то веки Наталья с ним согласилась.

Пиво только любимой марки - и никакой рекламный ролик с яхтами и красотками в бикини не сможет переубедить.
Спорт исключительно хоккей - лишь там остались настоящие мужчины, которые не волнуясь о белизне улыбки, ловят шайбы зубами.
В ресторане однозначно лучший столик, а еще лучше развлекаться дома, и чтобы яства подносили с низким поклоном.
Бритье, безусловно, опасной бритвой - случайные порезы не портят красоту мужского лица, а придают дополнительный шарм.
Задница у женщины должна быть компактная, а размер груди не имеет особого значения, главное, чтобы присутствовала.
Мужчина всему голова, и нечего лишний раз вертеть шеей, а то она опасно закружится.

И так далее, и в том же духе еще пару километров убористым почерком.

Лишь с женой Вадиму ужасно не повезло, но это досадное исключение лишь усиливало его стремление к лучшему. И вот с некоторых пор на первом месте в списке ценностей появился новый пункт - кухонный гарнитур из дуба. Неважно, что остальная мебель в доме была вполне заурядная и недорогая. Не имело значения, что поролоновый матрас на диване потерял форму, от шкафа-купе с треском отваливался шпон, простенькие обои немилосердно размалевала Лиза Казакова, линолеум на полу вздыбился, собрался в складки, как шкура тюленя, а кое-где топорщился горными возвышенностями. Вадим Казаков страстно возжелал дубовый гарнитур, причем недорого. Нет ему, конечно, была известна примерная цена на мебель из натурального дерева. Но какое значение имеют ничтожные цифры, если человек хочет купить значительно дешевле? В общем-то, никакого.
— В интернете можно найти все! — провозгласил Вадим, не мешкая, уселся перед компьютером и приступил к делу.
— Ты совсем умом тронулся? — кротко поинтересовалась Наталья Казакова. — Мебель из дуба за пять копеек? А почему не хочешь сразу бесплатно или в подарок от дедушки Мороза?
— Молчи, женщина! Ты что не видишь, я занят важным делом? Не смей меня отвлекать! — мучая Яндекс и Гугл гневными запросами, возмутился Вадим. — Принеси лучше чаю. Налей в большую чашку, положи четыре ложки сахара с горкой и не забудь размешать...

В нечеловеческих трудах незаметно прошло месяца два или больше. Вадим не считал, было некогда. Все свободное время поглощал сетевой поиск. Наталья тоже перестала вопрошать, возмущаться и насмехаться, сначала молча приносила чай, потом ввела новшество, и перед компьютером появился пятилитровый термос. И вот настал день великого торжества. День, когда Вадим ткнул Фому Неверующего, в быту Наталью Казакову, в цифры на экране. Она приблизила лицо к монитору, внимательно вгляделась в цену и решительно заявила:
— Не может быть! Из дуба, и за пятьдесят восемь тысяч? Наверняка, какое-то мошенничество.
— А вот и проверим, — ответил Вадим, взял телефон и набрал номер.
— Добрый день, фирма "Альянс", отдел продаж, слушаю вас, — скороговоркой ответил приятный женский голос.
— Я звоню по поводу рекламного объявления под номером 182-АС, — скрывая волнение, небрежно произнес Вадим. — Дубовый гарнитур еще продается?

Заказ привезли оперативно, на следующий день. И отдавая грузчикам оговоренную сумму, Вадим ликовал, ибо зловредная Наталья была окончательно и бесповоротно посрамлена. Шкафы и столешницу понесли в комнату Муси Казаковой.
— Что? Почему вы всегда мою комнату занимаете? — возопила она, не обращая внимания на посторонних.
— Потому что твоя комната самая большая в доме, и еще я самый главный, — объяснил Вадим и повелительно махнул грузчикам. — Заносите.
— Так несправедливо! Выносите и тащите это барахло в комнату Лизы, — не желала сдаваться Муся.
— А никак невозможно придти к компромиссу? — поигрывая концом пояса от халата, поинтересовалась Наталья.
— Нет! — не глядя на нее, хором ответили они и продолжили препираться.
Грузчики поставили шкаф на входе, и с горячим интересом стали следили за ходом дебатов.
— Ты всегда можешь сходить на помойку и пожить на свободе. Возле мусорных баков, там много свободного места, — сурово заявил Вадим. — Заносите.
— Ты не имеешь права меня выгонять! Мне еще нет восемнадцати! — с жаром возразила Муся. — Выносите!
— Забавно наблюдать, как ты желаешь иметь все привилегии взрослого, но случись что, мгновенно вспоминаешь, что еще ребенок, — с сарказмом заметил Вадим. — Заносите.
Короче говоря, чуда предсказуемо не случилось, и победил отцовский шовинизм. Грузчики занесли мебель, пожелали всего доброго и удалились.
— И когда будем устанавливать это на кухню? — обозревая захламленную комнату, спросила Наталья.
— Завтра я уезжаю в командировку, так что пока недосуг. Как только вернусь, созвонюсь с ребятами, я с ними уже договорился.
— А как же я? Не в счет? — удивилась Наталья и присела на диван. — Если заказчиком буду я, то ребята установить не смогут?
— Я тебе не доверяю. Ты не сумеешь проследить, чтобы сделали как следует.
— И что же эти городки будут болтаться по комнате целых три месяца? — возмутилась она.
— Потерпите, не умрете, — ответил Вадим и, не обращая внимания на горестно взвывшую Мусю и хмурившуюся Наталью, пошел собирать вещи...

За три месяца гарнитур прижился в комнате и стал совсем родным. Муся складывала на полки нижнее белье, ежедневные прокладки и учебники; Лиза отвоевала в личное пользование угловой шкаф и устроила в нем склад из фантиков, шоколадных оберток и яблочных огрызков; а Наталья каждую неделю любовно смахивала пыль с поверхностей. Лишь кошке Муре и бабе Шурке не дали допуск, но они не сдавались и упорно стремились прорваться в комнату, дабы отхватить свой кусок от запретного плода. Однако Наталья стояла на страже. Никто уже и не вспоминал какие словесные баталии предшествовали появлению нового жильца. Тем более ничто не предвещало новых потрясений, как вдруг вернулся Вадим, оценил разгул анархии и взял ситуацию под строгий контроль. И тут выяснилось, что не все, далеко не все подвластно его монаршей воле. Фирма, продавшая гарнитур, подло самоликвидировалась.
— Теперь понятно, почему они продавали так дешево, — удовлетворенно резюмировала Наталья.
— Никому нельзя верить, а торгашам в особенности, — горестно слушая сообщение, что телефонный номер не обслуживается, сказал Вадим. — Почему они сразу не сказали, что сворачиваются? Зачем договаривались, морочили голову?
— Господи, Вадик, это же Питер! Культурная столица России как-никак. Здесь даже на три буквы посылают с реверансами, — немного раздраженно воскликнула она. — Забудь о них. Лучше подумай, что будем делать дальше. Найдем другого мастера?
— А проведаю-ка я Вовку, он меня давно к себе звал на шашлыки. Давно отдохнуть пора, сколько можно впахивать? Когда вернусь, то будем искать мастера или сам установлю, — подумав, ответил Вадим.
— Ну-ну, давай отдохни как следует, — поддержала его Наталья и любовно погладила гладкую поверхность ближайшего шкафа.
Так гарнитур простоял в комнате Муси еще неделю.

И вот настал час икс. Вадим вернулся отдохнувший, загоревший и горящий энтузиазмом. Он решил устанавливать гарнитур своими силами, благо руки были к нужному месту приделаны, а не к заднице, как у некоторых особо одаренных. Первым делом требовалось вынести из кухни старую, отслужившую свой срок мебель, и он милостиво привлек Наталью, не обращая внимания на ее протесты. И телесные травмы не заставили себя ждать. Когда выносили старый стол, она сильно ушибла палец на ноге.
— Аккуратней надо! Смотри куда идешь, — заявил Вадим в ответ на болезненные стоны.
Когда заносили столешницу, она снова ушибла тот же палец на ноге и вывихнула запястье.
— Ну, и безрукая же ты, — удивился Вадим. — И как это я тебя проглядел, а?
— Не тем местом глядел, не тем органом думал, — злобно ответила Наталья.
— Да, подвела меня похоть, теперь расхлебываю, — согласился он, взял дрель и оценивающе оглядел метки на стене.
— Вот и расхлебывай, — мстительно заявила Наталья и уселась на табуретку, чтобы следить за ходом работ, давать ценные советы и злорадствовать. Ибо у Вадима была интересная особенность. Он почему-то всегда сверлил криво, и все настенные шкафы и полки в доме висели немного косо.
Раздался невыносимый визг инструмента, повторился много раз. И через полчаса, помогая поднимать очередной шкаф, Наталья сорвала спину. Комментариев не последовало только из-за того, что Вадим обозревал зазоры между мебелью и сокрушался. Стена украсилась новыми отверстиями, шкафы еще несколько раз сняли и повесили, пока его не удовлетворил результат.
— Так, ну что. Самое легкое позади, — с энтузиазмом возвестил Вадим, и Наталья мученически застонала. — Теперь осталось установить два куска столешницы на столы, стянуть их металлическими планками, закрепить, измерить расположение отверстий под плиту и раковину, сделать пропилы и очень важно не ошибиться в замерах. Если хоть на пару сантиметров ошибешься...
— Хватит, — прервала его Наталья и решительно направилась к компьютеру. — Я ищу мастера.
Вызванный специалист потратил полдня, получил оплату и удалился. Титанический труд по установке гарнитура наконец-то был завершен. Наталья отмыла запачканные поверхности, пол, помыла окно, повесила свежие занавески. Мусю и Лизу допустили на кухню. Они с дикими воплями ворвались на обновленную территорию, хлопали дверцами шкафов, выдвигали ящики, нажимали кнопки на плите и восхищались.
— А тебе нравится? — спросил Вадим, жаждавший еще больше восхищения.
— Ой, да мне без разницы на какой кухне готовить, — устало ответила Наталья и с неприязнью посмотрела на керамическую плиту. — Хочу обратно электрическую.
— Уже не получится, тут все сделано под встроенную технику, а старую плиту поставим к Мусе в комнату.
— Что? — потрясая руками, гневно взвыла Муся. — Вы замучили! У меня не свалка, между прочим!
— Какая свалка? — усмехнулся Вадим. — Это всего лишь навсего новый предмет мебели в твою комнату.
— Плита?! Папа, не держи меня за дуру!
— Теперь это будет подставка под фикус, — с удобством устраиваясь на диване, внушительно заявил Вадим. — Вот выйду на пенсию, куплю дачу, отвезу ее туда, а до того времени потерпишь.
Муся заскрежетала зубами и, злобно ворча, выбежала из кухни.

А вечером в честь окончания трудов Вадим накушался коньяку и предсказуемо разгневался.
— Все-таки, негодная ты баба! Подобрал тебя практически на помойке и что? — Наталья саркастически усмехнулась и продолжила кромсать лук для окрошки. — Я буквально из шкуры выпрыгиваю, а ты совершенно не ценишь то, что для тебя делают! Всю жизнь мне изгадила! Даже не знаю, как мне теперь жить!
— Живи мечтой, Казаков. Ты, кажется, сегодня про дачу заикался? Чем не мечта? Дерзай.
— Дача... — задумался он, оприходовал содержимое очередной рюмки по назначению, поднял указательный палец вверх и изрек. — Дача - это вещь!

Так у Вадима Казакова появилась новая мечта. Долгоиграющая. Ведь до пенсии ему было очень далеко, почти как до Луны пешком. А значит имелись все возможности мечтать неторопливо, вдумчиво, со знаком качества, как следует отшлифовать вожделенную задумку перед претворением в жизнь. Ибо Вадим Казаков сызмальства отдавал предпочтение исключительно самому лучшему и ни в коем случае, даже несмотря на прогнозируемый конец света, не собирался понижать уровень притязаний.

Чувствуя себя безмерно счастливыми, они вышли из магазина и направились на автобусную остановку. А там... Ветер дул, фонарь мигал, транспорт не шел, обстановка накалялась как на Ближнем Востоке. Мусе было почти все равно. Ее грела новая шапка. Сиреневая с зелеными звездочками. А вот младшая дочка Лиза, которую взяли с собой за компанию, начала нервничать и в порыве чувств шлепнула постороннюю тетю по попе. Ее тут же отругали и сказали, что так поступать очень плохо. Пострадавшая улыбнулась и инцидент посчитали исчерпанным. Ожидание продолжилось в умиротворенной обстановке.
Наконец пришел автобус под номером сто семьдесят два. Толпа ринулась на штурм! Да так рьяно, что два подростка шлепнулись на коленки прямо перед открытой дверью, без промедления вскочили, с хохотом ворвались внутрь и уселись на место кондуктора. Она хотела было возразить, но увидела, что девочка пьяна, что мальчик безбожно пьян, поэтому махнула рукой перед лицом, разгоняя алкогольный дух, и пошла поработать по специальности.
— Посмотри, — кивнув головой в сторону нетрезвых деток, сказала мама. — Внимательно посмотри и никогда так не делай. Иначе отрежу тебе яйца.
— Мам, ты что? — хохотнула Муся и с легким презрением воззрилась на парочку. — Какие у меня могут быть яйца?
— Ради такого случая я найду их, — пообещала мама и усадила Лизу на освободившееся место.
Двери с лязгом захлопнулись, прижатые друг к другу пассажиры крякнули, автобус отъехал от остановки и через пять минут намертво встал в пробке. Затем события стали развиваться очень стремительно.

— Пожалуй, я еще раз блевану, — заявил пьяный мальчик, почесал мохнатую голову и свел глаза к переносице. Пьяная девочка с хохотом зажала ему рот. — Нет, отпусти меня, я хочу постоять!
Он встал, покачнулся, чуть не упал на Лизу, но был остановлен и плюхнулся обратно.
— Какая мерзость! — морщась, заявила Муся. — Никогда не буду рожать детей! Чтоб вот так с каким-нибудь гадом мучиться?
— Дети разные бывают, — не согласилась с ней мама и отдала кондуктору мелочь в обмен на билеты. — Все зависит от воспитания.
— Еще и воспитывать?! Ну уж нет. Я, пожалуй, рожу ребенка, оставлю его мужу, а сама пойду гулять, пока молодая.
— Вот даже как? Ну-ну.
Женщина в сером пальто, сидевшая рядом с Лизой, взглянула на Мусю, подумала немного, решительно поднялась и усадила маму на свое место. Младшая дочка обрадовалась, прислонилась к родному плечу и стала задремывать.
— Щас блев... — попытался сказать пьяный мальчик, но его решительно заткнули ладонью.

Однако тихо не стало, потому что громко разорался чей-то младенец в коляске. Мама недовольно поморщилась, подобные крики будили в ней не самые приятные воспоминания.
— Десять дней! — внезапно раздалось за спиной. — Нет, ты представляешь десять дней не работать, не учиться, сидеть дома и есть-есть-есть! Это же сколько денег уйдет за праздники! Каждый день и не по одному разу все сядут за стол поесть. Ужас!
— Знаешь, кто это? — Муся наклонилась к маме и громко зашептала в ухо.
— Нет.
— Это математичка из нашей школы. Она у нас как-то вела уроки на замене.
— Угу, — кивнула мама. — И что?
— Кажется, она крутит с нашим классным. Глеб рассказывал, что видел их на скамейке. Они пили пиво и шушукались!
— Да ты что? Очень интересно, — мама взглянула на женщину в сером пальто.
Та с интересом слушала и поглядывала на учительницу. Автобус двигался в час по чайной ложке, снаружи резвилась метель и кидала пригоршни снега в окна. Зато внутри было очень тепло и оживленно. Младенец громко орал, кто-то качал коляску, и колеса нещадно скрипели, пьяный мальчик снова грозился блевануть, а Лиза заснула и сладко сопела.

— Папаша! — пожилая дама в куртке с норковым воротником решительно растолкала толпу и подошла к источнику шума. — Возьмите ребенка на руки!
— А, так там папа, — сказала мама. — Бедный.
— Бедный ребенок, — не согласилась женщина в сером пальто.
В просвете людских спин мелькнуло плоское широкое лицо младенца в конверте. Он еще пару раз крикнул и успокоился. Люди вокруг заулыбались. И, казалось бы, наступил долгожданный покой, как вдруг зазвонил телефон.
— Да, — ответил молодой отец. — Нет, я еще в автобусе. Мы тут застряли в пробке на Стародеревенской.
Младенец услышал голос мамы в трубке и снова горестно развопился.
— Надо же как орет, — удивилась Муся.
— Это ты не слышала себя, — возразила мама. — Когда ты родилась, то перекричала пару девочек и одного мальчика. И бас у тебя был просто королевский. Не чета этому писку.
— Не буду рожать детей, — решительно заявила Муся и проверила на месте ли шапка.
— Щас блевану, — поддержал ее пьяный мальчик, схватился за карман, выудил из его внутренностей телефон, в очередной раз свел глаза в кучу и ответил на звонок. — Я в автобусе. Еду. Пробка, да. Где я? А где я?
— На Стародеревенской, — хором подсказали ему.
— Надо же, всех потеряли. Бермудская пробка - страшное дело, — глубокомысленно сказала мама и стала будить Лизу.
Пьяный мальчик уронил телефон и в расстройстве вцепился в свои лохмы. Потом с трудом наклонился, поднял обломки, уставился в светящийся экран, подумал и возвестил.
— А работает!
— Можно мне пройти? — вежливо спросила у него женщина в сером пальто, прижала сумку к груди и двинулась на выход.
— Да, пожалуйста! Я не возражаю, но мне очень плохо, — сообщил пьяный мальчик и улыбнулся.
— Мы все в курсе, — ответила она и аккуратно протиснулась боком.

Между тем, автобус как-то незаметно вырвался из пробки. Часть пассажиров тоже засобиралась на выход. Лиза открыла глаза, потянулась и широко зевнула.
— Нам выходить на следующей, — предупредила мама, поднялась и они двинулись к переднему выходу.
Протолкнулись сквозь толпу. Приготовились. А на остановке водитель почему-то решил не выпускать их и закрыл дверь прямо перед носом.
— Откройте дверь! — крикнула мама.
Лязг. Выскочила Муся. Лязг. И дверь снова захлопнулась.
— Дайте выйти! — возмутилась мама.
Лязг. Водитель не увидел маленькую Лизу и снова прикрыл свое хозяйство.
— Да откройте же дверь, черт возьми! — разъярилась мама.
Лязг. Лязг. Лязг.
— Откройте дверь! — закричали пассажиры...

Автобус отправился дальше по маршруту. Казаковы стояли на остановке, продуваемой промозглым ветром, и глядели вслед. И было на что поглядеть! Он был желтый, он был компактный и уютный, мигал фарами и вилял задом, кокетничал напоследок. Прощался.
— Что это такое было? — спросила Муся.
— Это? Жизнь в коммунальной квартире.
— Да? — задумчиво переспросила Муся, помолчала и сделала вывод. — А ничего так. Весело!
— Ладно, пошли домой в тепло, — вздохнула мама и поправила Лизе шарф. — Поскучаем немного в отдельной квартире и елку нарядим, между делом. Скоро Новый год.

Однако, когда в дом торжественно занесли эти самые презервативы, упакованные в изящную стильную коробочку, со всеми прибамбасами и наворотами, с супер-примочками в виде ароматизированной смазки, то Наталья все равно не дала. Вадим загрустил и подался в дальнейший запой. А загадочная вещица, лежавшая на полке в коридоре, в конце концов привлекла внимание тринадцатилетней Муси.
— Мама! — в голосе невинного дитя, ни разу не развращенного интернетом, звучали раскаты грома. — Что это?!!
— Хм, — глубокомысленно ответила Наталья и утерла нос Лизе. — А то ты не знаешь. Это штука помогает предохраняться от появления детей.
— А. — Понятливо кивнула головой Муся. — Ну что же, правильно. Детей нам больше не надо.
— С чего вдруг? Ты же вечно ноешь, что хочешь братика.
— Братика-то я хочу. Но не от папы. Плохие гены. К тому же, он тиран и деспот.
— Да ну? — заинтересованно спросила Наталья. — И каким образом ты ему свое пожелание преподнесешь?
— А никаким. Говорить с папой — это твоя работа. Вот и скажешь между делом. А у меня нервишки пошаливают. И, вообще, некогда мне. Можно взять один? — Муся указала на коробочку.
— Зачем тебе?
— Ну, мы с Дашкой сегодня наберем в него воды и кинем с балкона.
— А если внизу будут люди? — сомневаясь, спросила Наталья.
— Мы, что ли, дуры? — сделав большие глаза, возмутилась Муся. — У нас стопроцентное зрение. У обеих. Увидим человека — кидать не станем.
— Если меня вызовут в детскую комнату милиции, ты будешь пару недель ходить с подушкой, привязанной к заду.
— Спасибо, мама! — Муся шустро вскрыла фиолетовую коробочку и, прижимая пакетик с презервативом к груди, умчалась ночевать к подруге.
— Расскажешь, как прошло! — крикнули ей вслед.
— Ага... — донеслось издалека.

Меж тем в отдельно взятой квартире, расположенной в доме типовой постройки, продолжался фееричный мужской запой, в результате которого пострадала табуретка, погибшая страшной смертью. Стенке, об которую ее раздолбали, тоже было больно, но она героически выстояла под ударами. Наталья собрала ножки, поставила их в угол и таки не дала. Тогда разбилась тарелка, артистично разлетевшись на мелкие осколки. Ее останки хладнокровно замели, и не дали, не дали, не дали. Мужу. Разодранный линолеум не изменил ситуацию. Вадим был очень голодный и злой. Так хотелось секса, что кастрюля борща не помогла. А раз так, то оставалось только одно! Самое крайнее средство на случай вонючий.
— Щас пойду крушить весь этот мир! — разгневанно сообщил он.
— Деньги на проезд не забудь взять, — рассеянно напомнила Наталья и занялась своими делами, не обращая на Всемирное Зло, принявшее по недоразумению облик Вадима Казакова, ни малейшего внимания.
Вадим подумал и открыл на экране ноутбука страничку с порносайтом. И еще одну. И еще. Удовлетворившись количеством разврата, импортированного из всемирной сети, он стал рассматривать откровенные фото девушек по вызову, громко комментируя их прелести и цены на живой товар.
— О, если крушение мира начнется с борделя на дому, то не забудь резинки и побольше денежек, — цинично посоветовала Наталья, присаживаясь рядом и с интересом рассматривая девиц.
— Как?!! Ты меня отпустишь к проститутке?!! Прямо так?
— Нет, в трусах не отпущу. — Она оценивающе оглядела мохнатое тело супруга. — Только после того, как ты оденешься. На дворе все-таки не месяц май. Можешь побриться, но это не обязательно.
— Тебе все равно, что я буду трахать какую-то бабу? — взвился Вадим.
— Ну почему какую-то? Сейчас выберем посимпатичнее, и чтобы в постели позволяла все. Любой каприз за наши деньги, а иначе какой смысл ехать?
— Сука, какая же сука!
— Что? Какая такая сука?! — сурово спросила Наталья. — Совсем допился, скотина! — тут Вадим огреб неслабый подзатыльник. — Никакой зоофилии. Разрешаю девочек, мальчиков и никаких извращений. Учти, за такие пакости я тебя просто кастрирую.
К ночи Вадим наконец-то выбрал себе девушку, позвонил, договорился. Собрался. Достал из заначки деньги. Подумал и взял еще столько же.
— Вдруг ты дверь закроешь. Из мести, — пояснил он Наталье. — Останусь-ка я там на ночь.
— Ну иди уже, иди, — громко зевая, напутствовала она. — А мы с Лизой спать ляжем. Поздно уже.
— Значит, не дашь? — прозвучал риторический вопрос.
— Иди, иди. И не посрами славную фамилию.
— Так я пошел, — со значением произнес пошатывающийся Вадим.
— Так давай, вперед. Дверь в коридоре...

Не прошло и часа, как Вадим вернулся. С пакетом, нагруженным под завязку пивом. В процессе проникновения в жилище он умудрился помять кулаком входную дверь. Кстати, потом, протрезвев, кто-то сильно возмущался и тыкал пальцем во вмятину, пропесочивая производителей и поставщиков негодного товара.
— Что? Уже? Так быстро? — изумилась Наталья.
— Так не дашь? — затянули старую песню, не меняя припева.
— Нет, не дам, — с чувством глубокого удовлетворения ответила динамщица с приличным семейным стажем и предложила. — А иди-ка ты спать.
Так бесславно закончился поход Вадима Казакова налево, то есть по бабам. Но это еще не конец истории. Ибо ружье, висевшее на стене, соизволило выстрелить...

"Журчат ручьи." Спасибо коммунальным службам!
"Слепят лучи." Солнце светит, светит вовсю. Хорошо, что пока не за деньги. Загораем, граждане, потом будет поздно.
"И тает лед, и сердце тает." Короче, сильно нужны витамины. Особенно детям. А где они продаются? Конечно, в аптеке!

Как-то так получилось... Вообще-то совершенно случайно... Вы не подумайте, что Казаковы в аптеку ходят вместе. Просто мимо шли и синхронно подумали, а почему бы не зайти? Давно пора пополнить домашнюю аптечку. Подошли к окошку, и их обслужили со странной улыбкой на лице и многозначительным взглядом в довесок к основной покупке.
— Я что, с утра не побрилась или Вы так рады меня видеть? — принимая из рук фармацевта пакетик с логотипом аптеки, сердито спросила Наталья.
Приятная женщина средних лет покраснела и покосилась на Вадима.
— Так, — зловеще протянула жена "одного козлины". — Казаков, ты что, по пьяни к ней приставал?
— Да нет, я всего лишь вломился без очереди и сказал, что ты мне без презерватива не даешь, — хладнокровно ответил Вадим.
— Как тебе не стыдно! Вдруг кому-то срочно лекарства нужны, а ты без очереди лезешь! — укорила его Наталья. — К тому же, врешь! Вы не верьте ему, — обратилась она к фармацевту. — Я ему вообще не даю. В основном. И презервативы тут никакой роли не играют. Так что, будьте любезны, когда вот этот вахлак придет в следующий раз, лучше отпустите ему на все деньги гематогена. А то сами понимаете: весной у детей дефицит железа в крови.
— А у кого-то недоеб, — мрачно пробурчал Вадим.
— Весной всегда так, — согласилась фармацевт. — Спасибо за покупку, приходите к нам еще.
— Придем, придем, — обнадежили ее Казаковы и пошли дальше.
Надо было зайти в мебельный магазин за новой табуреткой.

Однажды в простой российской семье родился мальчик. Мама и папа сильно старались, поэтому Вадим Казаков получился очень симпатичным. Не всякий младенец, знаете ли, при рождении может похвастаться кудрями. Впрочем факт повышенной волосатости - не главное. Можно быть лысым, можно быть страшным, но если в наличии имеется член и яйца, то новорожденному невероятно повезло. Он сразу попал в Элитный Клуб, куда девочкам доступа нет и не будет. Членство в нем дает множество привилегий. К примеру:

Не возбраняется писать стоя и на стену во дворе.
Мат можно использовать как разговорную речь. И никто не осудит. Ну почти.
Разрешается откосить от армии, сделав девушке ребенка.
Бег от алиментов не осуждается. Он приносит пользу здоровью, ибо движение - жизнь.

В общем, не хватит словарного запаса, чтобы перечислить все приятности, идущие в нагрузку к мужским первичным и вторичным половым признакам. Но самый большой бонус - это возможность обращаться к Богу на ты.

При этом никто не говорит, что дочь Евы сидит у параши. Дам допустили к получению высшего образования, к станку, к шпале на железной дороге. Для всех равные права, поэтому декретный отпуск в стаж не идет. Просто депутатам в Государственной Думе обидно, сильно обидно, что какой-то среднестатистический бабец сидит дома и кормит грудью дитя. Подумаешь, большое дело! А мужчина, принявший хороший закон, изо дня в день вкалывает из последних сил всего лишь за депутатскую зарплату, и никаких декретных отпусков ему не светит.
Впрочем порой случается так, что женщина игнорирует всеобщие равные права и работает домохозяйкой. И, казалось бы, попадает в безвыходное положение по многим пунктам. Например, служебный роман не заведешь на дому. Но кто сказал, что тараканов и прочую живность удается травить подчистую? Кто запретит хитроумной даме завести маленькую белую мышку или хомячка? В особо тяжелых случаях есть сантехники и телевизионные мастера. Они ходят по квартирам и оказывают женщинам разнообразные услуги. Что преступного в постоянно текущем кране и барахлящем телевизоре? Это вообще вопрос к нашей промышленности, а не к женщине. А курорты и санатории? Настоящая панацея для страждущих. Короче говоря, голь на выдумки хитра, и никакой Бог не подкопается. Но, несмотря на все приятности своего существования, в приемную Творца дама не допущена. Однако речь пойдет не о всеобщих правах и тайных романах, а о почетном членстве Вадима Казакова...

Сразу после своего явления миру Вадим стал расти. Вширь и ввысь с привлечением всех законов физиологии. Рос, рос и вырос. Большой-пребольшой во всех местах. Красавец, в общем. И совершенно случайно, спустя пару дней после шестнадцатилетия, он попался на глаза сотрудникам паспортного стола. Посмотрели они на Вадима и решили выдать важный документ. Сказано-сделано. Вот так его половозрелость наконец-то была подтверждена документально и, получив паспорт, он тут же пошел по девочкам на законных основаниях. Ибо это вам не шухры-мухры, а взрослая жизнь с услугой "Все включено". В стандартный пакет услуг входят:

Девочки и поцелуи на скамейке при луне.
Пиво и сигареты.
Зрелые женщины и первый постельный опыт.
Вино. Только вино.
Бляди, водка и триппер.
Внезапно гонорея и мандавошки.
От сифилиса и более тяжелых услуг Бог уберег.

В общем Вадим жил-поживал и вовсю пользовался услугами. И ничто не предвещало бури, ни единого завалящего облачка на горизонте. Как вдруг в двадцать девять лет он понял, что потерял смысл жизни. Все у него было и случилось, кроме женщины на кухне. А друзья готовятся внуков нянчить! Только он отстал от коллектива. Стрекозел.

Как же так, подумал Вадим. Что ж такое, развил он идею. И неожиданно, прямо как в дамском романе, его осенило.
— Господи, дай мне какую-никакую женщину для создания семьи и рождения ребенка! — обратился он мысленно к Богу.

Творец подумал пару лет, повздыхал и решил пожертвовать Натальей Серовой двадцати двух лет. Русской, не судимой, почти девственницей со вздорным характером. Надумав, Он не стал мешкать и устроил молодым людям секс с гарантированным зачатием на первом свидании. Долго ли, коротко ли, а ровно через девять месяцев в молодой семье появился младенец. Девочку назвали Мусей.

— Как же так?! — обращая глаза к небесам, мысленно возопил Вадим. — Я хотел наследника! Где же яйца?

— В курятнике, сын мой, — усмехаясь в бороду, пророкотал Господь. — А на будущее уясни, мысли и пожелания надо четко формулировать. С всеми подробностями и уточнениями.

— Понял, — кивнул Вадим и пошел на недельку попраздновать рождение дочери с друзьями...

Неожиданно прошло-пробежало десять лет. И Казаковы даже не развелись. К этому невероятному чуду явно приложили руку Высшие Силы. Ибо в наш век космических скоростей и молниеносных разводов сразу после свадьбы столь долгий брачный стаж вызывает изумление в рядах семейных психологов и социологов. И тут случилась засада. Почему-то Наталья тоже возжелала ребенка и попросила супруга посодействовать. Вадим около года подумал над просьбой и обратился к Богу.

— Господи, ты только посмотри. У моего сослуживца Олега родился второй ребенок. Я тоже хочу, и жилищные условия улучшить не помешало было.

На этот раз Творец долго не размышлял, и все сбылось. Однако неблагодарному Вадиму все было мало.

— А где же яйца?!! — возопил он, развернув пеленки второго чада.

— А где правильно составленное и вовремя озвученное желание, сын мой? Ты о чем попросил?

— Ну допустим, не сказал о яйцах, — попытался спорить Вадим. — Но почему в очередной раз девочка? Ведь снаряд два раза в одну воронку не попадает.

— Поступил госзаказ снизу. В стране с рождаемостью напряженка, — скучным голосом ответил Бог. — По невнятным пожеланиям, не соответствующим форме "УАУА1младполвашуматьязаказывалсына", автоматически штампуется будущая мать. Но не переживай, сын мой, ты можешь попробовать в третий раз.

— Нет уж. Спасибо, Господи, но на выполнение госзаказов я не подписывался, — отказался Вадим. — Не дай бог, в нашей стране снова случится что-нибудь непредвиденное, и мне придется остаток жизни работать на восьмое марта. Я лучше собаку заведу. Кобеля.

— Тоже дело, квартира-то большая. Не хуже Ковчега. Для пса место найдется, — согласился Творец и, почесывая белоснежную бороду, удалился в свои апартаменты.

Однако вместо собаки у Казаковых появилась баба Шурка с кошкой Мурой. Но Господь к этому событию руку не прикладывал. Просто молодой матери надо было помочь с девочками Мусей и Лизой. Для столь ответственного задания и импортировали бабушку из деревни. А сиамская кошка завелась для красоты в доме. Так Вадим Казаков стал жить в благоухающем цветнике. И скажите теперь, так ли уж это плохо - забыть попросить для ребенка яйца? Ведь восьмое марта случается один раз в году, зато во все остальные дни на кухне не переводятся женщины! Казаков из вредности, конечно, имеет собственное мнение по данному вопросу. Но никого в доме протесты оппозиции не волнуют. Вот ни разу.

Идет, значит, Наталья по улице, как честная, порядочная женщина, то есть с врожденной скромностью и грацией. Бедрами развратно не виляет, мужчинам глазки не строит и облачена в джинсы, чтобы коварный октябрьский ветер, а он, как известно, мужского рода, не лез замужней даме под юбку. А то этим мужикам только волю дай, и на голове законного супруга можно будет сушить белье. А это, как известно, не к добру, а к разводу и к разделу детей и имущества. Такие судебные дела в жизненные планы Натальи не входят, потому как она спешит домой, покормить семью и кошку Муру. И черт его знает, что смутило маленького человечка, выгуливавшего маму. Скромность? Джинсы? Короткая женская стрижка? Отсутствие папы? Или еще что-то такое загадочное, о чем не принято говорить вслух. Вроде того, когда становится понятно, что внуков не дождаться, а у сына в загашнике автомобиля припрятана косметичка.
— Дядя, — притормаживая свою маму, с апломбом заявил трехлетний карапуз.
Она оглянулась. Смутилась, чувствуя неловкость за слова сына. Присела перед ним, поправила сбившийся шарфик, и возразила.
— Нет, Никитка, это тетя.
Мальчик в синей курточке посмотрел на Наталью, перевел серьезный взгляд на родительницу, и снова объявил непреложную истину, глядя на нее, как на умственно отсталую. И, правда, что возьмешь с этих взрослых, кроме материального обеспечения и капельки любви? Бесполезно говорить о наличии какой-либо логики и здравого смысла. Вот и приходится постоянно талдычить одно и то же.
— Дядя, — и взмахнув пластмассовой лопаткой, весомо повторил. — Это дядя.
А когда мужчина сказал свое веское слово, то сами понимаете, что должна делать женщина. Дамы понимающе улыбнулись друг другу и разошлись. Мама пошла дальше выгуливаться, а Наталья поспешила домой. Ибо назрел волнующий вопрос.

— Казаков, а ты у нас оказывается латентный гей, — вскользь бросила Наталья, устраиваясь на широком мужском плече перед голубым экраном.
— А? Что? — лениво переспросил Вадим Казаков.
Ему было хорошо. Хорошо наступило после поглощения солидного ужина. Он включал в себя полную тарелку борща, спагетти с парой куриных ножек и бутылку Гиннесса. Результат закрепил поцелуй. Причем, не супружеский, а дочерний.
— Я говорю, ты оказался скрытым гомиком! — в легком раздражении повторила она.
— Кто сказал? — спросил Вадим, почесывая пивное брюшко. — Опять какая-нибудь глупая бабенка с работы звонила и молчала?
— Знает кошка, чье мясо съела, — с мрачным удовлетворением констатировала Наталья. — Смотри, если услышу что, сразу откручу яйца. Нет, никто не звонил. Мальчик на улице меня дяденькой назвал. А дети, как известно, что видят, то и говорят. Как на духу. И что на это ответишь? Как будешь оправдываться?
— Да никак, — подозрительно благодушно ответил Вадим, и переключил телевизионный канал с новостей в далекой стране Нигерии на музыкальный канал.
На экране появился Фредди Меркьюри, технично забряцал по клавишам и начал проникновенно петь про маму, покачиваясь из стороны в сторону.
— "В тему", — подумала Наталья и продолжила служебное расследование. — Приглуши-ка звук. Значит, признаешь факт нетрадиционной ориентации?
— Да как скажешь, дорогая, — согласился гей с солидным семейным стажем и шумно отхлебнул из бутылки.
— Что все это значит, Казаков? Я тебя просто не узнаю!— изумленно воскликнула она. — Ты фактически признаешь, что выбрал женщину, которую на улице мужчиной называют?
— Ну да, — еще раз подтвердил он.
— Сейчас же обоснуй свою позицию, извращенец, — потребовала Наталья.
— Всегда, пожалуйста, — с готовностью ответил Вадим и начал. — Ты родила мне двух прекрасных девочек. Так?
— Так, — согласилась Наталья.
— Вкусно готовишь. Не изменяешь. Терпишь мои загулы и закидоны. Верно?
— Допустим.
Вадим с удовольствием потянулся, да так, что хрустнули суставы, и продолжил развивать идею.
— У тебя классная попка! Я сразу на нее запал, когда увидел.
— Что?!! Ах, попка! Так ты на задницы пялишься? Ну, все понятно.
Наталья вскочила и заметалась по комнате. Подбежала к дивану, схватила маленькую подушечку и кинула в Вадима.
— Вот оно что! Зады!
— Можно подумать, ты не знала, — расхохотался он, ловким броском возвращая подушку назад. — Когда я смотрю на женщину, то в первую очередь оцениваю ее задницу. Сама же на улице обращаешь мое внимание на хорошенькую девчонку.
— Одно дело, когда я обращаю. Совсем другое, когда ты без спроса смотришь. Скажи еще, что ты попку Кит разглядываешь, когда она к нам приходит, — постепенно успокаиваясь, парировала Наталья. — И, вообще, я думала, что ты в целом оцениваешь. Лицо, фигуру. Неужели размер груди у женщин не замечаешь?
— У Кит отличная попка! — облизнулся Вадим, и сразу пошел на попятный, как только увидел нахмуренное лицо Натальи. — Но я там, где живу - не гажу. Ты же знаешь. А грудь... На черта мне замечать всякие молочные железы? — удивленно спросил он, притянул ее к себе, устроил на своей мощной, волосатой груди и легонько прикусил ей кончик носа. — Я не доярка. Давно уже не младенец. Этот продукт предпочитаю пить из кружки и желательно пастеризованный.
— Ладно, не увиливай от темы. Продолжай.
— Сама же распсиховалась, а теперь получается, я виноват?
— Замяли, говорю, — поморщилась Наталья. — Твои объяснения приняты.
— Ты еще скажи, что я должен извиниться, — не хотел сдаваться Вадим.
— Казаков! — прикрикнула она и шлепнула его ладонью по лбу. — Если понадобится, ты у меня в ногах валяться будешь. Не нарывайся! Предупреждаю.
Вадим подумал и решил поступить, как приказывали, так как хроника семейных взаимоотношений подтверждала слова Натальи. Причем, счет сильно перевешивал в ее пользу. Обидно, конечно, но против правды не попрешь. Когда у женщины врожденная стервозность и подвешенный язык, то надо бежать от нее на первом свидании. А если взяли за половой орган и окольцевали - сам виноват. Думал и действовал не той частью тела.
— Так это все, собственно, — он пожал плечами. — Если я имею полный комплект для счастливой семейной жизни, и даже секс иногда случается, то какая мне на хрен разница, что говорят мальчики, девочки, зайчики на улицах или еще где? И, вообще, не факт, что слова этого сопляка истина в последней инстанции.
— Тебе не кажется, что это как-то маргинально? — задумчиво спросила Наталья.
— А что это означает?
— Неважно, — на ее лице отразился весь спектр мучительных внутренних переживаний.
— Ну мы закончили, надеюсь? — Вадим допил пиво и поставил пустую бутылку на столик у дивана. — Знаешь, я считаю, что мнения одного ребенка нежного возраста недостаточно. Давай-ка, позовем Лизу, и спросим у нее.
— Хм. А это идея, — Наталья поднялась, вышла в коридор и позвала младшую дочь. — Лизонька, солнышко, иди сюда.
Через мгновение из детской показалось взлохмаченное создание трех лет от роду, облизывающее пальцы, перемазанные в шоколаде, и вопросительно посмотрело на маму.
— Зайчонок, ну что же ты испачкалась как свинюшка, — с мягкой укоризной сказала Наталья, взяла Лизу за руку и повела в комнату.
— Ма, не задерживай ее, — требовательно прокричала из комнаты Муся. — Мы тут делом занимаемся.
При звуке ее голоса Лиза попыталась вернуться обратно, но после непродолжительной борьбы, в ходе которой сестер пообещали одарить печеньем, сдалась и направилась в сопровождении конвоира на опыты. Войдя в комнату, она первым делом бросилась в объятья Вадима. Через пару минут вдоволь нацеловавшись и наворковавшись, парочка соизволила обратить внимание на Наталью. Она стояла у дивана, скрестив руки на груди, и безмолвно наблюдала их милование. Вадим смущенно закашлялся.
— Лизхен, — указывая на Наталью, он ласково обратился к дочери. — Скажи мне, кто это?
— Это? — переспросила Лиза, изумленно подняв бровки. — Папа, ты что? Это пизюсь. Печеньку хочу! — потребовала она, схватила Наталью за руку и, сопя словно маленький трактор, потащила ее на кухню.

Когда Казаковы прекратили хохотать, Вадим подвел итог исследованиям.
— Вот видишь, по мнению Лизоньки, ты не мужик. А слово женщины всегда перевешивает мужское мнение.
— Может быть, может быть, — смахивая невольные слезы, фыркнула Наталья. — Ты мне лучше скажи, почему ты меня так редко целуешь? Разлюбил?
— Опять?!! — Вадим возвел глаза к потолку. — Что тебя целовать? Ты старая и невкусная. Иди лучше вари суп. Я вообще в этом доме люблю только Лизу. А кого люблю, того и целую.
Наталья пристально смотрела на него какое-то время, развернулась и пошла на выход. Запахнула поплотней полы длинного махрового халата и, внезапно обернувшись, убежденно произнесла.
— Да, Казаков... Ты не гей. Ты просто удивительная козлина!
— Как скажешь, любимая, — безропотно согласился Вадим и откупорил очередную бутылку Гиннесса. — Принеси мне соленых орешков, ладно?

А бед у Вадима много. Обстановка в мире нестабильная. Что политическая, что экологическая, что экономическая. Начальник козёл безрогий вконец впал в маразм и пытается отыметь мозг ведущего специалиста в извращенной форме. Погода не радует. То невыносимая жара, то страшный, нечеловеческий холод. Пиво всё хуже и хуже. Травят потребителя. Но выжить можно даже в таких кошмарных условиях. Ведь "главней всего погода в доме". А с "погодой" у Вадима напряжёнка. И всё вина одной особы, вот уже тринадцать лет полощущей мозг. И ничего не поделаешь. Всё на законных основаниях, подкреплённых печатью в паспорте. Она по первому требованию не наливает, ноги не раздвигает, в рот не берёт. Безбожно дерзит, к тому же. Честно сказать, Наталья и по второму требованию не исполняет свои прямые обязанности. Однако дело не только в одной жене. Вадим мыслит глобально. Корень всемирного зла, самое ужасное явление, губящее жизнь любого мужика - это бабы.

Для справки. Бабы - вид особо опасных, ядовитых хищников, населяющий планету в огромном количестве, оккупировавший города и села, тратящий огромные денежные средства на косметику, одежду, обувь и прочие аксессуары, окольцовывающий свободных мужчин, загоняющий несчастных в вечное рабство…

- Бабы - мерзкие твари, недостойные жизни, - вещает Вадим, вторые сутки валяясь на диване в непотребном виде. Лёгкое покрывало, которое на него накидывает Наталья, упрямо сбрасывается на пол. - Мне жарко! Не кутай меня! - кричит он, смешно нахмуривая брови. - Лучше пива принеси, а то у меня кончилось.
На третий день он будет стоять перед ней на коленях, умоляя простить и забыть все глупости, сказанные под воздействием зеленого змия. Но сейчас…
- Я всегда проклинал, проклинаю и буду проклинать вас, бабы!
- И после смерти будешь? – с лёгким смешком интересуется Наталья, проходя мимо дивана, подымает покрывало и вновь накидывает его на буянящее тело. Останавливается у зеркала, чтобы поправить выбившиеся пряди из причёски, искоса смотрит на отражение гневающегося мужа.
- И после смерти! - соглашается Вадим.
- Протянешь из могилы костлявую руку и возопишь? - она выходит из комнаты. Через минуту возвращается с подносом. Над тарелкой вьётся прозрачный пар. - Давай поешь, горе моё.
Во время загулов у Вадима просыпается дикий аппетит. Однажды он за четыре часа опустошил кастрюлю с борщом вместимостью два с половиной литра. И потом громко кричал, жаловался на отсутствие в доме еды и на нерадивость некоторых жён.
- И протяну! Думаешь, не протяну? - возмущённо спрашивает он, придаёт телу вертикальное положение, усаживается перед журнальным столиком, хватает ложку и высказывает очередную претензию. - Почему не борщ?
- Потому что суп, - спокойно отвечает она. - Хлеб возьми. Без него не наешься.
Минут двадцать протекают в спокойствии. За это время Наталья, как всякая "нерадивая" жена, успевает завести программу стирки, поставить выпекаться луковый хлеб, принести обед в комнату бабы Шурки, отогнать от ее тарелки прожорливых оглоедов Лизу и Муру, выслушать жалобы Муси на подругу Дашу, отправить её гулять, выделив пятьдесят рублей на вкусности. Когда она звонит Кит и сообщает ей, что кафе сегодня отменяется, ибо бабы всей земли пожирают мозг Вадима, разговор проходит уже под крики жертвы.

- Ты!
- Ну, ладно, Кит. Он опять буянить начал.
- Вот ты! Ты мне всю жизнь загубила!
- Да, зайка, целую. Увидимся.
- Наплодила мне баб!
Наталья отключает телефон и с иронией смотрит на взлохмаченного, вспотевшего Вадима, стонущего о загубленной судьбе.
- А мне нужен сын! Продолжатель рода!
- Допустим, дочь у тебя одна, - парирует она и берет со стола пустую тарелку.
- Как одна? - изумляется он, присасываясь к очередной банке с пивом. - Не путай меня, женщина! Ты мне изменила, что ли? Когда? С кем?
- С чего ты взял, дурашка? - хохочет Наталья, подходит и целует в макушку потенциального рогоносца. - Всем известно, первый блин комом. Наша Муся не дочь, а пробный экземпляр.
- Не занимайся этой… как её… а, де-ма-го-ги-гей! Мне тут. Я последний мужик в роду Казаковых. Только на меня и была надежда!
Во время очередной пламенной речи представителя вымирающего семейства Наталья поливает цветы, снова накидывает на него покрывало, выпроваживает кошку из комнаты, расчёсывает спутанные локоны Лизы, а Вадим всё фонтанирует.
- Когда я родился, Казаковы целовали моей матери ноги! Благодарили за продление фамилии. А ты?
- "Вечером сварю борщ, иначе устроит скандал", - размышляет Наталья, изредка поглядывая на него, и отвечает. - А мне целование ног обломилось. Придётся просто мыть на ночь. С мылом.
- Я загибаюсь среди бабья! Даже кошка и та баба! Я несчастный человек, - подводит итог земным бедам Вадим, хватается за голову и горестно вздыхает. - Моя родня до седьмого колена проклинает тебя! - с пафосом заявляет он и снова укладывается на диван.
- Из могилы?
- Что из могилы? - не поняв, переспрашивает он.
- Проклинает, - уточняет Наталья.
- А… это? Ну да!
- И протягивает костлявые руки к моему горлу?
- Да! Так и есть. Ты, ведьма, загубила целую фамилию! Такую фамилию!
- А как же Лизонька? - "изумляется" она и подталкивает младшую дочь к папе. Та быстро и решительно вспрыгивает на него и устраивается на его животе с довольным урчанием.
Члены семьи Казаковых знают, что трёхлетняя Лиза любимица отца и громоотвод, спасающий от его гнева. Ей прощается всё, даже принадлежность к женскому полу. Самые нежные поцелуи, самые ласковые слова достаются Елизавете Казаковой. Остальные девочки в этом доме – кости бараньи.
- Лизонька - моя радость! Если бы не она, давно выкинул бы вас на улицу! - восклицает несчастный Вадим, задыхающийся в бабьем царстве. Начинает целовать свою маленькую девочку в курносый носишко, в родинку на щёчке, щекотать её розовые пяточки, и комната наполняется звонким детским смехом, от которого его сердце оттаивает. И между поцелуями он милостиво произносит. - Но я, так и быть, прощаю тебя. Хоть и негодная ты баба! А всё потому, что люблю. Цени.
- Да как бы я жила, если б не ты! - соглашается Наталья. - А сейчас может вздремнёшь? Вместе с Лизонькой. Она ведь без тебя не заснёт.
- Давай укрой нас и ступай на кухню, - приказывает он. - Вот, что вы за бесполезные существа, бабы! Пока не распорядишься, будет тыкаться как слепая мышь во все углы без толку.

Через пару минут Наталья в обществе бабы Шурки пьёт чай с бергамотом и слушает сказ о днях её боевой молодости. В ногах, важно мурча, возлегает кошка Мура. Наталья отдыхает душой и морально готовится к завтрашнему спектаклю под названием: "Прости меня дурака, дорогая! Я же так тебя люблю!"

У них, помимо невинного увлечения, имеется весьма насыщенная личная жизнь. Существует компания, в которой присутствуют Муся, Даша, Люба, Саша и Малик. Ко всему прочему, они - одноклассники. И знаете, внутри этого маленького сообщества разыгрывается настоящая мыльная опера. Не надо смотреть никаких латиноамериканских сериалов, когда есть жизнь во всей красе. Даша любит Сашу, Малик любит Мусю. Ах, эти горячие дагестанские парни! Наталья уже начинает задуматься и подбирать сраную метлу, которой будет отгонять бровастого горца от своего чада. Вадим уже посматривает на двустволку на стене кухни. Заряженную. Как вы думаете, что победит? Горячая молодость или родительское вооружение? Лично я пока не рискую делать ставки, ибо все очень запутанно. Потому что в пятом классе Мусю любил Саша. В шестом он сменил объект любви на Дашу. Именно тогда у Муси стало значительно меньше синяков.

— Мусенька, что это? — однажды вечером спросила Наталья, с ужасом наблюдая, как дочь стягивает джинсы.

— У меня разногласия с Дымовым, но это не страшно, — мрачно пробурчала Муся, рассматривая желтеющие пятна на икрах.

— Опять Дымов?

— Да ладно тебе. Посмотрела бы ты на Дашку. У меня сейчас синяков намного меньше, чем у нее, — пренебрежительно взмахивая рукой, раздраженно фыркнула Муся. — Ма, выйди из комнаты. Мне позвонить надо.

А объясняется все очень просто. Друзья, всего лишь навсего, пинали друг друга на уроках и переменах по поводу и без оного. Этакая здоровая , подростковая агрессивность, и все от больших чувств. Количество синяков тоже имеет значение. Знаете, что это означает? Знаете, конечно. У кого их больше, ту больше и любят. Ох, и тяжела же ты - любовь русского мальчика, парня, мужчины, дедушки! Нет, старики уже от своих старушек огребают по полной программе. Так что, не плачьте, девочки. Всего лишь до пенсии надо дожить и заживете!


Самое интересное, что Малик ни к одной из девочек даже пальцем не прикоснулся, несмотря на то, что Даша испытывает к нему необъяснимую неприязнь, и ласково кличет бараном, козлом, дураком, придурком или дебилом. Потрясающая выдержка. Хотя, может быть, мальчику еще никто не объяснил, как в России дети учатся любить и строить взаимоотношения между полами? Или родители не позволяют Дом-2 смотреть? Упущение с их стороны, я считаю. Кстати, Саша сейчас не любит ни Мусю, ни Дашу. Кобель. Просто кобель и низкий изменщик. И большая загадка. Тайна. Неизвестно, кому он дарит свои чувства. Я надеюсь, что все-таки не Малику, но точно не Любе. Она - пятое колесо в телеге. И это удивительно. Потому что "колесо" - самая красивая девочка в классе. И никому в компании не нужна. Вот так. Но друзья ее не отталкивают. Запаска на жизненном пути всегда пригодится.

Мусю любит еще один мальчик. Дима. И также, как Малик, не скрывает своих чувств. Ей, вообще, везет на публичные признания.

— Я люблю Мусю - последнюю по списку, — однажды загадочно намекнул Малик.

В классе еще три Муси, кстати. Говорил при всех одноклассниках. Джигит. Храбрец. И это в тринадцать лет. Да, рано мальчики у кавказских народов созревают. Что есть, то есть.

— Мне нравится Муся... И еще Вика, — ответил Дима на прямо поставленный вопрос, глядя с собачьей преданностью в глаза своей любви.

Муся сидела на парте, скрестив руки, и хмуро переводила взор с одного соискателя на свою сердечную мышцу на другого. Ей, знаете ли, не очень нравятся все эти любовные сопли. Она прагматичная и жесткая девочка.

***

— Кит, я чуть не сгорела со стыда, когда они несли всю эту чушь, — в красках расписывая бесстыдные признания кавалеров, сообщила она в приватной беседе про жизнь.

— Ты? От стыда? Не верю, Муська. Не верю! — рассмеялась я, обмахиваясь шелковым китайским веером, привезенном из командировки Вадимом.

— Знаешь, как Малик злился и смотрел на Димку? Сощурил глаза, скривился и весь побледнел.

— А вот в это поверю даже без доказательств. Ты поосторожней с этим Маликом, — предостерегла я ее.

— Ты о чем, говоришь? Он мне просто друг. И Димка друг. И, вообще, меня бесят эти мальчишки!

— Почему, радость моя?

— Они могут писать стоя! В жару снимают рубашку. А Дашка так с парусами мучается. Тоска. Липко. Мерзко. Я хочу быть мальчиком!

— Неужели все настолько плохо? И от общения с мальчиками ты не получаешь никакого удовольствия? — я притянула ее в свои объятия и погладила по голове. Улыбнулась, зная, что она не видит. А то с нее станет оскорбиться, приняв это за насмешку. — Кстати, что за паруса, с которыми мучается Даша?

— Кит, ну ты даешь! — нервно постукивая пяткой по пушистому ковру, хмыкнула Муся. — Паруса. Это ж лифчик. У нее прошлым летом грудь выросла. Она так этим гордится, как будто миллион в лотерею выиграла. Можно подумать. Какие-то сиськи вымахали, а понту столько... Ходит и выпячивает свои комариные укусы. Словно они нужны кому.

— Да уж, — я рассмеялась, разомкнула объятие, и легонько столкнула ее с коленей. — А женихи-то, что? Совсем никакой пользы?

— Ну, почему. С Димкой мы на роликах катаемся. У Малика на дне рождения классно было. Но, он постоянно садится со мной за одну парту, когда болеет Дашка. А я его, между прочим, не приглашала. Это немного бесит.

После этих слов я задумалась. Что же победит? Кавказская настойчивость или проникновенный русский взор? И не рискнула делать ставки. Ибо существует женская дружба.


Это загадочная и непонятная штука. Из области метафизики. Муся и Даша дружат очень своеобразно. Даша ноет, ноет, ноет. Муся утешает, раздражается, рычит. Она бывает очень грубой и не церемонится с подругой. Ну, совершенно. Ничего не напоминает? У меня так возникает ассоциация с устойчивыми семейными отношениями. А жизнь у девочки Даши стандартно интересная и запутанная. Поскулить есть о чем. Вот послушайте.

У Саломатиной Дарьи есть мама, бабушка и дядя Андрей. Бабушка живет с внучкой пять учебных дней в неделю. Встречает со школы, кормит, поит, трясется над ней, как наседка над цыпленком. Классическая бабушка. Дашу это раздражает. Мама работает пять дней в неделю и забирает дочь на выходные. Воскресная родительница. Даша к этому привыкла. Дядя настоящий конь. Плотный такой мужик. На нем бы пахать и пахать, запрягая вместо мерина, но он с комфортом устроился на хрупкой женской шее. Это гражданский муж. Сожитель. Жрет, пьет, трахает. Со страшной силой отрабатывает хлеб с маслом и красной икрой. Даше на него наплевать. А бабушка ласково называет его нахлебником. Когда-то у Даши был папа, и он делал тоже самое, что и дядя Андрей.

— Представляешь, как повезло ее маме? — однажды спросила Муся. — Она нашла аж целых двоих нахлебников на свою шею! Так сказала ее бабушка.

— Такое волшебное везение трудно представить, — ответила я, и глубоко в душе пожалела бедную, невезучую маму. — Не каждой женщине так повезет в жизни.

— Вот, и я о том же, — кивнула Муся.

Откуда Муся в курсе? Вот не захочешь, а все равно будешь. В школе и после школы, вися на телефоне, Даша сливает раздражение на бабушку, мамины проблемы, жир на брюхе дяди Андрея. Она ноет про погоду и природу. На нежелание мамы купить дорогую карманную собачку. Она стонет о любви к Саше. А воспылала чувствами Даша после того, как Муся призналась, что он ей нравится. Муся не жадная. Мало того, что отступилась, так еще и слушает о любви к нему же. Я вообще поражаюсь, граждане. Но и огребает Даша по полной, когда Муся недовольна или не в настроении, и терпит. Так они милуются, грызутся, замиряются уже несколько лет. Неизвестно, как сложится дальше, но пока мальчики - на десерт. Сейчас важнее то, что у Муси есть подружка Даша.

Я чуть не обжигаю руку утюгом.
— Почему? — изумленно спрашиваю у нее.
— Да ты посмотри, — Муся смотрит на меня с легким чувством превосходства, как на последнюю идиотку. — Они же все накрашены. У них глаза намазаны, как у женщин.
— Ну, не факт. Это сейчас просто модно.
— Ага. Как же, — ухмыляется она и одним глотком допивает пепси, задирает ноги на спинку дивана, ложится головой вниз, смотрит на меня и задумчиво дергает мочку уха. А я бросаю глажку и устраиваюсь рядом с ней. Смотрю очередной клип с накрашенными мальчиками, и думаю, откуда у нее появились такие мысли?
— Если следовать твоей логике, то все, кто красит ресницы - педики.
— Естественно.
— Вот прямо все без исключения? — я делаю попытку заманить ее в ловушку из слов. Ну, сейчас ты у меня попляшешь, как миленькая!
— Я что невнятно говорю? — лениво цедит Муся.
— Тогда получается, что женщины тоже педики?
— Ну да. И женщины тоже. Они же так мажутся, что даже мальчики отдыхают, — она делает большие глаза.


В этот момент я роняю сотовый телефон, и начинаю дико хохотать. Трубка возмущенно чирикает голосом Натальи, рассказывающей об очередном словесном шедевре подрастающего поколения . Поднимаю и снова включаюсь в разговор.
— Наташа, оказывается, ты мать-педик с гомофобным отпрыском на руках.
— Все бы тебе ржать, — ворчит она. — Я уже не знаю, что с этим чудовищем делать. Как скажет, то хоть стой, хоть падай, хоть стреляйся, не сходя с места. Я у нее тоже педик, видимо.
— Так, у тебя правильная подруга. Бери пример с меня и крась исключительно губы. Тогда не придется стреляться, и в гомосексуальности никто обвинить не посмеет, — советую я.
— А может мне нравятся такие обвинения? — с ехидцей в голосе парирует Наталья.
— Кто бы сомневался. Я тоже не буду возражать, если поставят в один ряд с Лето.
— Нет, лучше пусть посадят на к нему на коленочки. Какие у него глаза!
— Особенно, когда подведены черным карандашом.
— Ой, не напоминай. Сейчас кончу, — стонет в трубку Наталья.
— Давай, детка, давай. Устроим одновременный сеанс секса по телефону, — я эротично подвываю в ответ.
— Иди нафиг, извращенка, — смеется она. — Все обгадишь своей пошлостью. У меня ведь проблема. Я не знаю, что делать с этим ребенком. И, похоже, с подругой та же беда. Ну, что с вами делать?
— Купи ей набор косметики, а меня лечить поздно.
— Думаешь, поможет?
— Черт его знает, но попробовать можно.
— Нет. Пожалуй, одного педика в семье будет более, чем достаточно. Хочу быть эксклюзивной, — решает она.
— Не прокатит, Наташа, не прокатит. Муся точно латентный субъект-потребитель помады, туши и теней.
— Значит траты на косметику будут? — печально спрашивает Наталья.
— Не сомневайся. Ваш папа разорится, — злорадно предрекаю я.
— Как же страдают бедные мужчины!
— Ну, кто страдает, а кто и глаза мастерски подводит, не тратясь на меркантильных дам. А остальным нечего трахать и плодить на халяву. Красоту и потомство надо спонсировать. Желательно в твердой , конвертируемой валюте.
— Ты полностью права, подруга! Возьму-ка я пример с красящихся мальчиков, и схожу прикуплю пару килограмм красоты за счет отдельного представителя мужской породы. Давай. Еще созвонимся.

— Помой-ка посуду , — обращаясь к дочери, говорит Наталья.
— Ага. Сейчас, — отвечает та неуловимо вызывающим тоном.
— Сейчас - это когда? — гневно спрашивает Наталья.
— Скоро.
— Как скоро?
— Как только - так сразу, — издевается Муся.
Разве что язык не показывает. Все-таки, наглое растет поколение. Никто им не указ. Особенно, родители.
— Вон из кухни, бесстыжая! — нервно комкая в руках полотенце, повышает голос Наталья.
— Ну, ладно, Наташа. Не нервничай так. Найдешь, чем ее зацепить. Лишишь сладкого, компьютера, удовольствий, — коварно вмешиваюсь я.
Муся зыркает в мою сторону. Если бы взгляды резали, как ножи, то на кухне сейчас присутствовало бы мое окровавленное бездыханное тело. — Ну же! Киса, ты только дай маме повод. — Я подмигиваю.
Муся, насупившись, встает и начинает мыть посуду. А я подхожу, обнимаю ее за худенькие плечи и получаю в ответ раздраженное шипение. И правда, как кошка. Маленький вредный зверек.
— Вот поможешь маме, и я кое-что тебе покажу, — говорю я и целую ее в теплую макушку.
— Да мне плевать! — фыркает она, разбрызгивает воду и с грохотом ставит очередную тарелку в сушилку.
— Не верю, что тебе все равно. Ты ведь давно об этом мечтала. — Смеюсь я.
— Атлас?! Ты купила мне атлас, — радостно взвизгивает Муся.
— Сделаешь работу и увидишь.

После такого стимула мытье посуды производится с космической скоростью. И вот оно - счастье! Забираясь с ногами на плюшевый диван, Муся прижимается ко мне и раскрывает вожделенную книгу. И пока она с восторженными ахами и охами рассматривает иллюстрированный атлас мира с красочными рисунками животных и птиц, мы с Натальей треплемся о коварстве мужчин. Вадим в командировке, и это лишний повод поволноваться о его верности.
— Представляешь, стало тут названивать нечто, вздыхать и молчать. Зато когда он берет трубку, оно не молчит!
— И... — Встаю, подхожу к кофеварке, насыпаю молотого кофе, завожу процесс. — Наташа, тебе сделать?
— Нет, давление скачет. Плесни лучше чайку. А вот оказывается, главбухша. По делу она звонит в одиннадцать вечера. Потаскуха!
— Наташа, чего ты грузишься. Не первая, не последняя. За Вадимом, вроде, не было замечено. К тому же, дамы, годящиеся в матери, не в его вкусе.
— Мам, купишь мне шиншиллу? — с шумом переворачивая страницы, влезает в наш междусобойчик Муся.
— Нет, она слишком дорого стоит, - отказывает Наталья и говорит мне. — Кит, зайка, загляни в холодильник. Там виноград и клубника на самой верхней полке.
— И сколько? — не успокаивается Муся.
Она твердо вознамерилась обзавестись живой пушниной и будет доставать маму до последнего.
— Пятьсот тысяч рублей, — отвечает Наталья. — Кит, не закрывай. В дверце стоят сливки, достань.
— Мам, ты врешь! — возмущенно вопит Муся.
— Точно. Вру. Но это только для того, чтобы не травмировать твою хрупкую нервную систему. На самом деле шиншилла стоит семьсот тысяч рублей, — Наталья прихватывает зубами крупную ягоду, мгновенно окрашивающую губы в кроваво-красный цвет, и нервно восклицает. — Если бы ты знала, как меня задолбали эти девки! Кушай со сливками, так нежней. Если поймаю его, сразу кастрирую!
— Радость моя, да ты просто зверь, — хохочу я. — Как только бедный Вадим с тобой живет?
— Да правда! Нечего бабье приваживать, — парирует Наталья и окунает очередную ягоду в густые сливки.
— А рыбу-ананас купишь? — вновь встревает Муся.
— Это получается, потому что нельзя быть красивым таким? — заливая свою порцию клубники сливками, смеюсь я. — Муся, съешь ягодку.
— Именно так. Отвечать надо за всё! А за красоту, особенно, — серьезно говорит Наталья. — Не куплю я тебе эту ананасину, Муська!
— Почему?
— Она в России не водится, поэтому стоит дорого. Да и не выживет в наших условиях.
— Ясно... — Муся замолкает на некоторое время. — А эта у нас есть? — Она тычет пальцем в очередную, красочно нарисованную особь.
— Нет.
— А эта?
— Длиннохвостая бородатая акула? Детка, у тебя есть личное море, чтобы содержать эту животину? — изумляется Наталья.

Неожиданно с веселым, пронзительным визгом вбегает Лиза и демонстрирует нечеловеческую радость при виде меня.
— Пусенька моя, где же ты пропадала? — спрашиваю я, целую пухлую щечку и сжимаю ее в объятиях.
Тут же получаю в ответ путанные и загадочные в своей непонятности объяснения, позволяющие сделать вывод, что Лиза плодотворно общалась с бабой Шуркой и набиралась жизненного опыта.
Мы с Натальей мгновенно забываем о красивых мужиках-изменщиках и начинаем кормить Лизу вкусностями. Тиканье часов, тихое бурчание холодильника, громкое мурчание кошки, шорох переворачиваемых страниц, резкий запах типографской краски, чулюканье Лизы... И тут дремотный пушистый уют вспарывается криком. Словно острый клинок разрезает колдовские чары раннего вечера.
— И ничего здесь нет, кроме кабанов, бурых медведей, тигров и моржей! Даже сраную морскую свинку не отловишь! — злобно кричит Муся, вскакивает с дивана и бросает на стол атлас. — Я хочу жить в Австралии! Там есть кенгуровые крысы! Я хочу жить в Японии! Оказывается, там тоже выпадает снег!
— Котик, а Лизы и Муры в качестве домашних любимцев тебе не достаточно? — невинным тоном интересуется Наталья.
— Нет! Недостаточно!
— Уверена?
— Уверена! — рычит Муся, прожигая непонятливую маму кипящим взором.
— Точно уверена?
Муся издает короткий злобный рык, плюхается на диван и начинает пинать ножку стола.
— Ну, значит выдадим тебя замуж за иностранца, — невозмутимо подводит итог Наталья. — Учи языки и прекрати травмировать мебель. Она ни в чем не виновата.
— Наташа, ты что? — хохочу я. — А как же где родился - там и пригодился?
— Кит, какой к черту пригодился? — Наталья изумленно подымает брови, и незаметно подмигивает. — Ведь здесь даже не водится кенгуровая крыса.
— Хм, это веский довод, — целуя Лизу в ушко, соглашаюсь я. — Учи языки, Муся, и все ананасные крысы будут твоими.

Я в гостях у друзей. Так люблю к ним приходить. Окунуться в чудесную семейную атмосферу. Злорадно порадоваться своей молодости, свободе от быта. Да, я тот еще гаденыш. Но они, помимо всего прочего, мне очень нравятся. Люблю этот дом и его обитателей. Папа - главный инженер, брутальный самец, тиран, деспот и любящий отец. Настоящий красавец. Если бы не мое трепетное отношение к дружбе... Но друг важнее секса. Мама - домохозяйка. Веселая, заводная, в меру язвительная. Не красавица, но мужики клюют. Ибо во взоре огонь и темперамент знойный. На кухне она богиня! Красота, знаете ли, преходящая штука. А кушать сытно и вкусно хочется всегда. Вот я прихожу и кушаю, кушаю. Надо же пользоваться гостеприимством, пока не разглядели мою подло-прожорливую сущность и не выперли с позором с голым задом на мороз.

Две девочки. Старшая Муся - двенадцатилетняя красотка. Папины гены и папин характер. Маму постоянно пытается закозлить. Но любит именно ее и жутко ревнует ко всем членам семьи. Не переносит давления в любых формах, даже в самых мягких. Как-то раз заявила дедушке и бабушке с маминой стороны, которые решили припрячь ее на хозяйстве: "Я вам не Золушка!" Деды гневались, родители валялись от смеха. А я вам вот что скажу. Нечего ездить на ребенке. Все хорошо в меру. Муся действительно не рабыня и не служанка, чтобы гонять ее в хвост и в гриву без продыху. Младшая Лиза - пухлый молочный поросеночек. Трехлетка. Мамины гены, и этим все сказано. Самый главный человек в семье, любима всеми. И папино божество, по совместительству. Все позволено, всех строит в шеренгу и ходит по головам. Пакостит чрезвычайно виртуозно и почти всегда уходит от наказания.
- Моей Лизоньке можно все, - эту информацию Вадим с постоянством прогноза погоды доносит до всех тумбочек: мамы, Муси, бабки Шурки, кошки Муры. То есть каждый день и не по одному разу.
Еще есть, как вы поняли, бабка Шурка. Ровесница великой революции. Вырастила несметное количество поколений родственников Вадима. Отличная бабка, но вредная, и посплетничать любит. А кто из нас без недостатков? Имеет увлечения. На кухне кормит пшеном виртуальных кур, прячет по углам посуду, пирожки, колбасу. А вдруг завтра война? Еще спасибо скажете бабке Шурке. Рой мух-дрозофилок, которые периодически появляются и бесчинствуют в квартире - побочный эффект, с которым, по моему мнению, можно смириться. Зато голодать не будем во время военных действий. И я здесь не живу, это основное, естественно. Но Наталья почему-то против продуктовых запасов и периодически булькает от ярости как закипевший чайник, пшикает по углам дихлофосом и совершает набеги на бабкины закутки. Наталью я тоже понимаю и поддерживаю. Я, вообще, всех в этом доме люблю, понимаю, поддерживаю и трепетно проникаюсь проблемами семьи. Надо же как-то халявные обеды и ужины отрабатывать.
Но самое главное шоу в исполнении бабки Шурки - это существование жениха Николая Петровича, соседа по дому. Старичку лет шестьдесят, наверное. Но он тот еще тип. Короче, дело было так. Подло воспользовавшись отсутствием всех-всех-всех, сей коварный пенсионер пришел свататься к бабке Шурке. И она сразу поняла, что надо хитрому соблазнителю. Во-первых, завладеть квартирой. И совсем неважно, что жилплощадь давно переписана на внука. Во-вторых, секс. Разнузданный, извращенный и безобразный. Мерзавец, плотоядно облизываясь, даже посмел сказать: "Вот ужо потешимся мы с тобой, Александра, на мягкой перине." Золушка в исполнении Муси отдыхает. Эта фраза стала легендой, она внесена в семейные анналы и постоянно озвучивается по самым различным поводам, ибо настоящий шедевр никогда не наскучит и ушную раковину не натрет. Ну, а брачный аферист каждое утро сердечно здоровается со своими несостоявшимися жертвами, не подозревая, что давно разоблачен и ничего ему не светит.
И напоследок кошка Мура. Черная, гладкошерстная красавица. Я чешу ее за ухом, когда прихожу в гости. Она это ценит. У нас полное взаимопонимание и мир. Благо миски разные. Так бы передрались, наверное...

И вот очередной вечер в кругу семьи Казаковых. Сижу на мягком диване перед столом. Пью черный кофе со сливками. Наталья с жалостью смотрит на мое тощее тело, подсовывает куски мяса, сервелат, красную икру в стеклянной вазочке, которую дозволяется кушать ложками, пирожки и пирожные. Как же мне нравится, когда у подруг развит материнский инстинкт в отношении моей персоны. А если они еще и готовят вкусно... Но я имею не только хлеб. Как аристократическая римская чернь я наслаждаюсь зрелищами. Ибо Наталья с Вадимом о семейных обязанностях не забывают, виртуозно лаются, периодически обращаясь ко мне, как к третейскому судье, и требуют разрешить спор.
- Издеваешься? Смотри доиграешься. Вот скажи мне, когда в последний раз у нас был секс? - начинает скандал Вадим.
- А ты только об этом и думаешь, похотливое животное.
- Да! Я требую исполнения супружеского долга. Я минет хочу.
- Да, пожалуйста. Двести баксов и все получишь, - мгновенно соглашается Наталья.
- Двести баксов? Да шлюхи на Ириновском проспекте меньше берут! - гневно восклицает Вадим.
- Так, - зловеще шипит она. - И откуда нам известны расценки? Вот и иди к своим шлюхам.
- Предупреждаю. Заведу любовницу! - кричит Вадим и стучит кулаком по столу.
- Да, пожалуйста. Давно тебе об этом говорю. Сделай одолжение, сексуальный маньяк, - насмешливо парирует Наталья и подливает мне чай.
- Нет, это ты мне должна найти подходящую женщину, чтобы потом претензий не предъявляла, что она некрасивая, глупая или жадная.
- И где логика, - страдальчески закатывает глаза она и, подкладывая мне пирожное, спрашивает. - Кит, пойдешь в любовницы к Вадику?
Ого. Вот это поворот. Я хохочу и стону сквозь смех:
- Нет, ребятки. Давайте как-нибудь без меня. Вы, конечно, чертовски привлекательны. Но я еще слишком юна и невинна, потому прошу считать меня третьим ребенком.
- Я на тебя в суд подам! И с приставами заставлю выполнять супружеский долг! - со страстью в голосе заявляет Вадим.
- Давай, давай. Прикупи еще видеокамеру. Будем денежку в семейный бюджет зарабатывать. Выложим в сеть платное видео "Исполнение супружеского долга по судебному предписанию" или "Муж ебет свою жену в присутствии официальных лиц", - невозмутимо отвечает Наталья.
- Нет, ну какая же ты сука!
- Да, я такая, - довольным тоном подтверждает она. - А тебя никто не заставлял жениться.
- Ну конечно, залетела, обманула, вынудила, - загибая пальцы, перечисляет Вадим.
- Только не надо меня гипнотизировать. А ты молодость мою загубил. Требую развод. Кушай, деточка, кушай, - обращается Наталья ко мне.
- Ага, щас. Получишь свободу и будешь на глазах у девочек хахалей водить. Не позволю! - гневается он.
- А какие проблемы? - изумляется она.
- А такие, что ты - моя собственность!
- Даже так... Ну, это в корне меняет дело. Котик хочет борщик? - ласково спрашивает Наталья.
- С мясом? - все еще дуясь, спрашивает Вадим.
- И с мясом, и с твоим любимым луковым хлебом. Только что испекла. И на вечер договоримся. Даже за бесплатно.
- А минет будет? - постепенно оттаивает он.
- Все будет, заинька, все будет, - чуть ли не мурлычет Наталья.
- Наливай полную тарелку, - говорит успокоившийся Вадим, устраиваясь на диване рядом со мной.
Остаток вечера проходит в умиротворении и полном согласии всех сторон. Идиллия лишь раз нарушается дракой между Лизой и Мурой. Кошачье племя при активном участии папы проигрывает и ссылается в ванную комнату.

Возвращаюсь домой. Тишина. Родители, брат, сестра сидят перед телевизором. В нашем жилище не кипят испанские страсти. Я думаю о том, как хорошо иметь подобных друзей. Еще долго не попадешь в брачные сети, когда такой пример перед глазами. Заваливаюсь на кровать с книгой в руках, надкусываю яблоко.
- "Лепота", - сказал бы Иван Васильевич Грозный.

Но через пару дней я снова в гостях, в некоем доме, на мягком диване. Ибо люблю публичное искусство. И друзей люблю, ведь с ними не соскучишься. И кормят просто на убой, словно я самый дорогой гость на свете. И так ли уж плоха семейная жизнь, в конце концов? Главное, правильно ее устроить и все сложится самым лучшим образом, наверное.
- Не смей лапать мой зад, когда я у плиты!
- Что хочу, на то и право имею. Ты - моя свинья!
- Свинья - твоя любовница!
- Договоришься, так найду себе!
- Давай, давай. Сто рублей на шоколадные батончики для соискательниц на почетную должность выделить?
Или не сложится. Да, тут призадумаешься...

Вот недавно, к примеру... Кстати, будем называть девочку Мусей. Муся не хотела идти на урок к одной злобной учительнице. Ныла, канючила и заявляла: "Она меня уроет! Она надругается надо мной в темном переулке! Ну можно я не пойду в школу!" В результате мы с мамой лежали на ближайшей поверхности и похрюкивали. Не потому что свиньи, а потому что... Да смех у нас такой. У каждого свои недостатки, между прочим. Нечего над нами ржать, короче.

Мусю учат основам безопасности. Да, знаю я и такие умные слова. С чужими не заговаривать, конфеты и шоколад у них не брать, в лифт с незнакомцами не заходить и еще пару тысяч пунктов. И как-то раз Муся рассказала, как зашла с посторонним дяденькой в лифт. Ведь двери открылись, и ей неудобно было не зайти, хоть там и находился незнакомый человек. В общем, едут они, но не в теплые края, а на первый этаж. И дяденька спросил у нее:
- А ты не боишься с незнакомыми в лифте ездить?
Вот придурок-то, а.
- Нет! - глядя ему в глаза и скрестив пальцы за спиной, гордо и презрительно ответила Муся.
Спрашивается, зачем учить сопляков элементарному? Они и так смело смотрят в лицо опасностям и не пасуют. Талант сухому ремеслу и бумажной инструкции не поддается. Но дяди очень странные в лифтах обнаруживаются.

Эх, встретил бы этот престарелый любознательный ездок Мусю лет семь назад. А случилось вот что. Однажды двоюродный брат решил над ней подшутить. Почти все братья - порядочные мерзавцы, и любят издеваться над родственным женским полом. Это всем известно. Он выбрал момент, когда она осталась дома одна, и пошел на злодейство. Постучал в дверь, нажал на звонок и на резонный вопрос:
- Кто?
- Бандиты, - страшным голосом пробасил шестнадцатилетний злоумышленник.
Реакция была мгновенная. В секунду закрылись тридцать три замка, и внутри квартиры образовалась зловещая тишина, которую нарушило грозное предупреждение.
- Сейчас милицию вызову!
Убеждена, будь у этой пятилетки в руках автомат Калашникова, то хладное тело родственника лежало бы в живописной позе на полу, подъезд залили потоки крови, а на стенах расцвели кровавые сюрреалистические картины. Но детям в руки автоматы не дают, и брат с юной жизнью не расстался.

И последняя история. В школе классный руководитель провел беседу, и рассказал о маньяке, который нападает на детей от десяти до двенадцати лет. Короче, будьте бдительны, младенцы! Извращенцы не дремлют! Муся пришла домой, рассказала маме и с апломбом заявила: "А мне почти тринадцать, поэтому на меня он не имеет права нападать!"
Так что, господа маньяки, прежде чем кидаться на людей, будьте любезны: попросите предъявить свидетельство о рождении. Надо точно знать возраст, а то непорядок может получиться.

Если же наблюдается несправедливость и нечестность, то Муся может и протянутую без спроса руку отгрызть, и остальные части тела покусать. Это Вам не какая-нибудь захудалая Лолита - любительница пенсионеров. Муся - настоящий боевой ребенок. Так горжусь ею, не представляете. Как родной дочерью горжусь.

Верхний зуб удалили в пять секунд. Тогда-то меня и приметил Самец. Подозреваю, это случилось из-за моей кривой, но чертовски обаятельной улыбки прямо через минуту после пыток. Вы много видели женщин, улыбающихся после такого? Я, честно сказать, и мужчин не наблюдала. Поэтому меня невозможно было не заметить. Тем более Самцу. Ну, сами понимаете. Прозвища я даю очень часто и достаточно метко.
Нижний зуб был мечтой садиста-интеллектуала. Он был непрорезавшийся, он резался и давил на соседний. Он был редкостной сволочью и доставлял мне неприятные моменты. Козел.



Обслуживал мою персону сам Антон Палыч. Вообще-то, врача не так звали. Но я Чехова, знаете ли, сильно люблю. Да и конспирация не помешает. Ну, продолжим. Это был правильный врач-гуманист, как следует лишивший меня мудрости. А поскольку сия процедура - второе важное событие в жизни девочки после расставания с девственностью, то очень важно выбрать правильного партнера. Мне повезло. Благодарю тебя, регистратура!
О, как он был хорош! Сильные и чистые руки, сексуальные очки, белоснежный халат и страсть к лекциям! Да, мне подробно, по этапам, расписали будущую пытку. Так красочно, что через пару минут хотелось кричать: "Так сделай же, сделай же ЭТО со мной!" И он сделал. Как же исключительно и замечательно потрошили мою пасть. Челюсть хрустела и хотела выпрыгнуть из лица. Участвовала пила, лились реки крови, был хруст костей и много боли. Мне запретили стонать, кричать, ругаться матом, жаловаться на ПМС и головную боль. Пришлось воззвать к высокому искусству. Я думала о поэзии Маршака и понимала, что эти бегемотики с их животиками - горные козлы-симулянты. Пациентка Антон Палыча между прочим ни одной слезинки не проронила. Хирург так впечатлился, что перевязки стал делать на халяву. Меня сей факт чрезвычайно порадовал. Кто и когда от халявы отказывался? Покажите мне это чудо природы, и я избавлю его от мучений путем отстрела. Ибо Ересь надо выжигать каленым железом. Шутка, ага.



А мой Самец оказался зав. отделением, и, приходя на перевязки, я постоянно видела его тело в опасной близости от своего кресла.
- Ого, - вдруг, внезапно, в конце концов осенило меня. - Да ты попался. Сыграем, сыграем эту пьеску.
С Антон Палычем мы философствовали и говорили за жизнь. Прийти к нему на прием я могла в любое время. Много вы видели таких врачей? То-то же. Еще раз спасибо, регистратура! Хотя и с ним, возможно, нечисто было дело. Но плевать. Халява искупает всё.
Самец ходил туда-сюда, вокруг - да около. А я строила глазки, делала жесты, взмахивала ресницами, жонглировала взглядами. Жаль, что подобное действо - не мой профиль. Так развлечься на пять минуточек. Действительно срабатывает. Но каждому свое.



Внезапно мне пришлось уехать по делам на какое-то время. А тампон из раны я побоялась вынимать, за что и получила выговор от врача № три. Она - была женщиной. Мой Палыч болел, и я попала к ней на прием. Самец опять таскался по кабинету и демонстрировал шикарное тело. Но мне было не до него. Я находилась в культурно-медицинском шоке. Женщина-врач, меняла повязку, нагло ТЫкала и называла пациентку "Солнцем". Челюсть у меня не отвалилась только потому, что была распахнута шире некуда.
- Что? - думала я.
- ...
- А что?
- ...
- Ну, что же.
- ...
- О, да! - наконец, додумалась я.
Однако больше не появлялась в этом кабинете. Так утомили врачи-извращенцы. Кстати, эта последняя перевязка тоже была на халяву. Как так получилось в отсутствие полиса этой поликлиники, я искренне не понимаю до сих пор.



Черт, осталось еще два зуба мудрости!