Небо остывает. Ветер гонит с ветвей упрямые листья. Их красные ладошки облепили мокрое зеркало асфальта, в котором качаются деревья, теперь уже далёкие и неосязаемые, как воспоминания. Маленькие растопыренные пальцы сплетаются всё теснее, пока под ними не исчезает дорога и отражённый в ней силуэт уходящей осени. Каждый порыв, каждое робкое дуновение срывает её лёгкие одежды и рассыпает их под ноги звёздами.

Так было всегда. Разве что деревья теперь другие и ветер немного теплее. Но вот что странно: привыкшая к осенней элегии, я не нахожу здесь грусти, которая всегда сопровождает осень в России. Я вижу, как всё вокруг преображается, как меняются краски и запахи, а дни убывают, но не нахожу того, о чём можно грустить. И мне думается, что сама природа здесь устроена иначе, что осень – это вовсе не прощание, а нечто другое, чему я пока не знаю названия.

В будни в зоопарке мало людей, и животные мирно отдыхают. Круглобокие бегемоты лежат на земле, будто гигантские заморские орехи. Слоны тихо покачиваются и дирижируют хоботами в такт Чайковскому и Равелю. Жирафы задумчивы, осень им к лицу. С головами в облаках, они ближе к птицам и ангелам и кажутся не от мира сего. Из всех возможных мест на земле я выбираю это – где царят тишина, деревья и звери. Дело не только в ламах, которые охотно подходят к жадным до ласки рукам, и не в питомнике с трогательными львятами. Просто лично мне зоопарк даёт почувствовать, что моя жизнь могла бы быть другой. Или что однажды она будет другой и поменяет окраску, как осенний лист.

Я вспоминаю одного англичанина, в прошлом инженера, который сейчас работает в парке дикой природы; старичка-кинолога, который показывал мне блокнот с именами и датами рождения шимпанзе из Випснейдского зоопарка. Думаю о Джейн Гудолл и Лоис Крайслер. Зоопарк вселяет в меня веру в то, что ветер не дует раз и навсегда в одном направлении и что, прежде чем упасть на землю, листья, бывает, проделывают сложный путь и не всегда опускаются у корней родного дерева…

Никогда ещё осень не слепила меня таким солнцем. Никогда я не ходила в ноябре с коротким рукавом. Никогда раньше не жарила каштаны. Никогда не видела, как птицы клюют хурму. И никогда не думала, что ягоды гинкго так зловонны. Эта осень полна открытий, главное из которых – отсутствие в ней грусти. Быть может, это оттого, что солнца здесь больше, чем дождя, а красного больше, чем жёлтого? Или причина в том, что поздней осенью на прилавках появляется клубника? И гора за моей спиной, и озеро под кабинкой фуникулёра знают ответ. И, когда я оглядываюсь вокруг, на секунду-другую мне кажется, что я тоже его знаю.