Мишель писала "Работу о корнях". О тех корнях, которые семейные. Она брала интервью у бабушек, дедушек, у Орена и у меня. Там были разные вопросы.
- Расскажи, мама, про свою первую любовь. И вообще, с кем ты встречалась до папы.
- Оооо, сейчас, сейчас... - я задумчиво закатила глаза, припоминая хронологическую последовательность. Потом вспомнила, что Орен давал интервью вчера: - А кстати, что тебе папа рассказал?
- Папа ничего не рассказал. Он сказал, что всё, что до было до тебя, вообще неинтересно.
Я расстрогалась, и поперхнулась рассказами о своих похождениях. Сказала, что самые интересные рассказы про любовь у бабушки Нины, особенно, про дедушку Мишу. Если ее как следует разогреть, то моя мама начинает рассказывать смешные истории, например, как папа к ней приехал из Германии, когда они всем курсом были на картошке. Он шел по паханому полю в развевающемся черном плаще и очках в золотой оправе, а вместе с ним по деревне шел слух, что приехал немецкий шпиён. Зато сам папа ни в какие рассказы о корнях вдаваться не хотел. На все вопросы Мишель в вотсапе он отшучивался, и я пригрозила ему, что мы приедем и возьмем интервью у него дома. Потом подумала - а кстати, почему бы и нет? И купила билеты в Харьков себе и детям.

Папа перепугался. Я тоже немедленно начала париться, по разным поводам сразу. Почему не радуется папа? А вдруг внезапная война с Россией? Зачем я купила билеты на МАУ, у них наверняка старые самолеты. Или пилоты бухают прямо в кабине. А ещё напряжение между Украиной и Израилем некстати. А если меня ограбят, а я с детьми. Когда накрывает тревожность, то с ней очень сложно спорить. Хотя рациональная часть тоже высказалась. Например, про то, что странно бояться гипотетической войны, когда прямо в Израиле упало в ту неделю 600 ракет.

Папа хотел, чтоб я жила в бабушкиной однокомнатной квартире в центре Харькова. Но я сняла недалеко от неё airbnb, подумав, что так будет удобней.
- Это контора Рога и Копыта, - бушевал папа. - Немедленно сдай её обратно! Будешь жить прямо в центре, со всеми удобствами!
Потом постепенно выяснилось, что там негде спать, даже матраса нет, просто ковер лежит на досках, да и в придачу, нет горячей воды.

В бабушкиной квартире я совершенно обалдела. Похоже, что там ничего не менялось с тех пор, как я там была последний раз в 16 лет (и до этого тоже сильно не менялось). Там стояла плита 1949 года, холодильник 1962, проигрыватель с бобинным магнитофоном вместе, папин велик, на котором он гонял до свадьбы. И всё это вполне себе работало. Куда не повернись, везде натюрморты, застывшие во времени. Ещё там лежали две мои забытые фотографии, где я едва старше Мишель. Мне хотелось перебирать вещи, смотреть, что там ещё прячется, в этой квартире. Дети вообще не прониклись. Они тащили дедушку гулять, во двор, на качели.



потом допишу