Невероятно, но это факт!
Так вот, дело было вечером, еду с работы домой. Есть у нас участок
дороги, где в середине квартала стоит знак ?40?. В восьми случаях из
десяти там несут свою вахту доблестные сотрудники. Игнорируют этот знак
только не местные или очень крутые. А вот и я. Еду как обычно и, перед
знаком делаю интенсивное торможение до 40 и качусь потихоньку дальше.
Вот они. Стоят? Тормозит (!?). Останавливаюсь. Бла-бла-бла сержнт
Булдыкин. Ваши документы, вы превысили скорость и сует мне под нос
радар, на котором скорость 62 и время ? ровно 1 минута. Мысли со
скоростью ?Железного Феликса? начинают трещать и отсчитывать параметры
?время-расстояние-скорость?? Стоп, говорю, как так получается? Время,
одна минута, скорость 62 километра, учитывая время на проверку
документов, а на это ушло десять секунд, следовательно, вы в меня
стрельнули радаром на расстоянии 800 метров, а знак ?40? находится от
нас в трехстах метрах, не более.
— Как 300 метров? Знак стоит вначале квартала.
— В каком начале? Вы не знаете, где знак?
— Знаю.
— Вот идите и посмотрите.
— Не пойду.
— Тогда идемте в машину, — говорю я.
— Идемте, — бодро говорит гаишник, и мы садимся в его автомобиль.
Сели. В общем, так, говорю я, будьте добры, занесите в протокол, что с
момента остановки принадлежащего мне транспортного средства прошла одна
минута, и, таким образом, расстояние до запрещающего знака составляет не
менее 800 метров. А мое уже дело опротестовать эту запись. А вообще,
продолжаю, дайте мне телефон доверия и покажите мне ваш нагрудный знак.
При этом демонстративно достаю ручку из нагрудного кармана.
— А зачем вам?
— А затем, позвоню и сообщу, что некто такой-то сотрудник не знает где
расположены знаки и наказывает добропорядочных налогоплательщиков.
Оставлю свою фамилию, адрес и попрошу разобраться?
Он протягивает мне документы.
— Нет, ну что вы, протокол пишите. А я позвоню.
Вижу его замешательство.
— Сто рублей. ? Ни с того ни с сего говорит он.
Хоба(!!!) ?Железный Феликс? начинает трещать.
— Пятьсот.
— Да вы что? Гаец в ауте
— Тогда звоню?
Нет, не каждому это дано увидеть, как гаец кряхтя наклоняется, достает
жменю мятых купюр и слюнявит мне ДЕСЯТЬ полтинников.
Гордость не отказала мне.
— Счастливо оставаться, — говорю я, и на полуватных ногах вываливаюсь из
бело-синей шестерки.
В ответ какое-то мычание. Да и нужно оно мне?
Оставшаяся дорога прошла в каком-то ступоре. На пассажирском сиденье
лежат мятые полтинники. Вот они, водительские слезки. Я их законсервирую
и буду всем показывать.