Я всю субботу убирала. Я люблю убирать, когда никого нет дома. У меня есть своя система, которую Орен называет "хватит мельтешить". Убирала я к папиному приезду. Все-таки не виделись 15 лет, и кто его знает, может он любит жить в чистоте и порядке, а не так, как у нас обычно.

В воскресенье утром папа позвонил в 7 утра и сказал:
- Привет!
- Привет... - зевнула я сонно, - А что звонишь ни свет ни заря? Волнуешься перед полетом?
- Нет, совсем не волнуюсь, - сказал папа, - потому что я уже шесть часов изучаю аэропорт Бен Гурион.
Нехорошее предчувствие кольнуло меня. Из заспанных мозгов начали выныривать мысли. А какой сегодня день?
- Бен Гурион изучаешь? - переспросила я.
- Изучаю, - подтвердил папа, - интересная конструкция! Кстати, я думал, ты собиралась меня встретить. Если что, я сижу слева от водопада.
Меня накрыло волной адреналина, и я выпрыгнула из постели.
- Сейчас приеду! Вставайте! - это уже Орену и Мишельке.

Знаете, в Ветхом завете написано, как Бог создавал мир: и был вечер, и было утро, День Первый, День Второй. Так вот на иврите воскресенье так и называется "день первый". Соответственно, понедельник - "день второй". И почему мой мозг захотел запомнить папин приезд "в ночь с первого на второе" именно на иврите, я не знаю. Может, ему это показалось более духовным. Я ему (мозгу) сто раз говорила: папа прилетит в ночь с первого на второе марта! То есть, конечно же, вчера.

Мишель еще только начала развивать тему того, что вставать она не хочет, как неожиданно для себя оказалось одетой и с заплетенными косичками. И впихнутой в машину. По дороге в аэропорт я с тоской посматривала на длинющую пробку, которая меня ожидала в обратном направлении. Наконец, мы вбежали в зал ожиданий и помчались к водопаду. Это у нас там такой фонтан, вроде прозрачного бортика, по которому струится вода. Наверное, для успокоения нервов. Но сколько я себя помню, пока там ждешь, от этого журчания через какое-то время страшно хочется в сортир. А пока туда бегаешь, по закону подлости твой гость как раз и выходит из ворот, катя перед собой тележку с чемоданами и пакетами, радужно улыбаясь и выискивая тебя в толпе, а тебя-то и нету. Так что находишь ты гостя уже растерянным возле витрины магазина Стемацкий, озирающимся по сторонам и мысленно тебя ругающим.

Но у папы и так было достаточно времени и озираться, и ругаться, странно, что мне во сне не икалось. Мы обошли фонтан сначала слева, потом справа. Потом опять слева.
- Дедуска Миса это твой папа? - спрашивала Мишель, семеня рядом.
- Угу, папа, папа, - бормотала я, думая о том, что за 15 лет папа мог сильно измениться, а вдруг я его не узнаю? Но тут вижу, какой-то человек машел нам руками. Пригляделась - а что, похож! Вылитый папа, только как бы очень маленький, круглый и совсем лысый.
- Ты дедуска Миса? - спросила Мишель.
- Да! - сказал дедушка Миша. - А ты кто?
- Я Мисель, - сказала Мишель, - можес поцеловать.