Спустя пару часов после окончания концерта, уже почти под утро Инко и другие сидели в холле своего дома. Всем, кроме Тигидрина, было тяжело вспоминать о Егоре. Возможно, этот мальчишка и был предателем, но ведь это не так уж важно. Главное, чтобы они сами не стали предателями. Инко думал об этом, Лоренсо тоже. И он уже готов был нарушить своё обещание и заложить Тигидрина, как дверь открылась, и в дом вошёл Поликарп. Он был мокрым как из-под душа, на улице бушевал настоящий ураган.
- Ты тоже Егора ищешь? - спросил Инко, не высказывая никакого удивления.
- Я знаю, где он. Нам слишком нужна твоя помощь, и я уже не могу отказывать себе в этой просьбе.
- И слышать не желаю! – воспротивился хозяин дома.
- Забудь свои нелепые домыслы! – крикнул волхв. – Весь мир в опасности, а ты думаешь только о том, что кому-то нужно тебя подставлять. Слушай же! Эта буря, эти холода, дожди и молнии, смерчи и всё остальное, суть проявление нового зла! Оно вот-вот обрушится нам на головы, и все Светлые погибнут! Я ясно вижу нашу общую гибель! Понимаю, тебе нет до нас дела, но без нас Тёмные завладеют миром, и…
- Уолтер, - тихо сказал Инко, обращаясь к пульту на своей руке. – Почему ты ничего не сказал?
Экран пульта ожил, и молодой человек словно оказался перед огромным экраном трёхмерной глубины. Никто, кроме Инко, не видел картины и не слышал голоса Уолтера.
- Тебе ничто не угрожало, я молчал. Егор не является ни твоим любовником, ни одним из твоего народа. Его заботы тебя тоже не должны были коснуться. Тебе следует расширить область моих задач уведомления.
- Но эта буря есть проявление зла?
- Нет.
- Тогда что же она такое?
- Проявление боли.
Инко слушал и слушал, его юное лицо отражало все его чувства. Было видно, что он весьма расстроен и напуган. Но в его глазах была и некая гордость, почти ликование, хоть и смешанное с раскаянием и жалостью. Опустив руку, он перевёл взгляд на Поликарпа.
- Как мы все жестоки, - проговорил юноша. – Не беспокойся, никто на самом деле не собирается убивать твоих Светлых. Вы, как и многие до вас, почему-то путаете зло со страданиями. И то, и другое источает мрак. И вы считаете тех, кто больше всех страдает, самым ужасным злом. Наверное, вы не можете простить себе того, что не помогаете людям в их бедах? И за это пытаетесь ещё больше наказать их?
- О чём ты? – мрачно спросил патриарх.
- Это не зло, там, над городом. Это боль одного мальчика, слишком одинокого… Слишком сильного.
- Да ты что, сопляк! – неожиданно возмутился Поликарп. – Ты считаешь, что в этом ужасе виноват Егор? Что он творит это зло?
- Я сопляк? – невинно спросил Инко. – Да я в несколько миллионов раз старше тебя. И я же сказал, что это не зло! До чего вы, Светлые, зашорены… Ну, куда уж вам понять, что в тот момент, когда вы послали Егора ко мне, это ваше «зло» и начало воплощаться. Вы сами повернули колесо судьбы. Ладно, пошли, незачем зря мучить бедного парнишку, он и без того настрадался.
Он встал и решительно направился к двери.
- Разве ты не создашь портал? – удивился Поликарп.
- Нет. Я поеду туда на мотоцикле. Так гораздо романтичнее.
- Да ты бредишь! Ты старше на миллионы лет, но ума тебе это не добавило!
- Хочешь измерить глубину моего ума? – высокомерно осведомился Инко.
Нет, Поликарп не был готов к столь экстремальным приключениям. Ему пришлось идти вслед за Инко и садиться обратно в свою машину, которую вёл один из учеников. Инко вывел свой мотоцикл из гаража и, оседлав его, быстро выехал из парка на улицу.
Буря терзала город с тропическим буйством. Ливень вперемешку с градом делали поездку слишком опасной, но Инко развёл руками потоки воды так же успешно, как и людские толпы, и узкая полоса свободного от дождя пространства поднималась до светлеющего неба и провожала Инко подобно следу на воде. Машина Поликарпа неслась за его мотоциклом, не отставая. Молнии были так часты, что мир не успевал темнеть между их вспышками. Ветер выламывал ветви деревьев, бросал их на землю, потоки дождя уносили их. Чем ближе продвигались Инко и Поликарп к границе города, тем сильнее становился ураган. Наконец Инко увидел, что у самого горизонта на загородной трассе чёрные тучи почти лежат на земле, исторгая электрическое сияние. Казалось, чернота глубокого космоса прижалась в этом месте к планете, чтобы причастить её к своему вечному мраку.

Егор бессильно опустился на бордюр дороги. На самом деле ему не было одиноко или обидно, и не хотелось оправданий или сочувствия. Ему был нужен Инко. Целиком и навсегда, без ограничений, в полное владение. Ему нужно было доверие Инко, его понимание, дружба, его любовь. Но ничего не было, даже возможности ещё хоть раз увидеть и при этом не сгореть от позора.
Ему оставалось лишь вспоминать, но чаще других приходили воспоминания о том дне, когда все они потеряли Инко. И Егор смотрел, как одного за другим сторонников Инко уводят в камеру, где они оставляют свою память о том, кого любили больше жизни. Но почему, почему они все шли туда? Почему никто не попытался сопротивляться?! Они испугались мучений, связанных с вечной разлукой? Или стирание памяти для них было равносильно самоубийству, ведь жить без Инко они не могли? Или они выполняли его волю и не смели воспротивиться даже тогда, когда он уже исчез? Может, их страдания могли как-то задеть его, расстроить его даже там, в бесконечной пустоте его новой обители?
Никто из них, кроме Лоренсо, не знал этой чудовищной ломки. И кроме Егора. Как он боролся, как заставлял себя забыть, и глубокий внутренний огонь стал лишь невидимым, но отнюдь не угас. И теперь он поднялся до самого неба из обугленного сердца предателя. Прощения не было, теперь в центре ледяного одиночества находился Егор. И он видел мрак, в необозримой дали которого стремилась погаснуть эта утраченная звезда – Инко. Любовь Егора к ней уходила в бесконечность, и её тающий луч не мог даже коснуться своей цели. Не то, чтобы слиться. Не то, чтобы согреть.
Хаос, порождённый болью предателя, оставался незамеченным для него. Юноша смотрел вверх, в открывшуюся над ним бездну космоса. Прямо над ним медленно плыл глаз урагана, обрушивая на землю необыкновенный убийственный холод. Трава под ногами Егора заиндевела, потом покрылась коркой льда. Лицо юноши было пустым и безмятежным. Слёзы его давно замерли прозрачными дорожками на висках.
- Что ты там высматриваешь? – раздался рядом с ним голос. – Поверь, там совсем не на что посмотреть. Я там был.
Егор опустил голову и увидел Инко. Тот стоял в потоках дождя в паре метров от него, с его шляпы стекали целые водопады, но его это не огорчало.
- Инко? – пробормотал Егор. – Зачем ты пришёл?
- Попросить прощения. Я был не прав, это не ты снял с меня пульт. Тигидрин хотел подставить тебя, он за это получит. У меня рука тяжёлая, мало ему не покажется. Но ты замёрз. Я хочу согреть тебя.
Инко подошёл к юноше, вступив в конус морозного воздуха. Вода моментально схватилась льдом на его одежде.
- Здесь просто полюс холода, - сказал он.
Егор не пошевелился. Он смотрел на Инко, и это было единственное, в чём он нуждался. Его глаза купались в наслаждении, он был подобен тающей комете, приблизившейся к солнцу. Инко обнял его так осторожно, что юноша едва ощутил его прикосновения.
- Прости меня, - проговорил Егор.
- Прощаю. Давай забудем то недоразумение, им удалось не так уж надолго разлучить нас.
- Я люблю тебя. Ты тогда любил меня, но я заставлял себя не думать о тебе.
- Я тоже заставлял себя не думать о тебе всё это время, - ответил Инко. - Я был ничтожеством, не хотел вмешиваться в ваши дела. Я боялся. После всего, что было в моей жизни, я боялся воевать. Прости меня. Я должен был быть с тобой, Егор.
- Не называй меня так! – взмолился парень, собственное имя словно обожгло его.
- Как же мне звать тебя?
- Ангелом… Всё же я личный враг твоего Чёрта.
- Мило! – обрадовался Инко такой перспективе. - Теперь вы будете сидеть у меня на плечах и нашёптывать разные пошлости!
Его друг засмеялся, отстраняясь от него, чтобы увидеть его лицо. Слёзы его уже оттаяли, и Инко вытер их, с грустью всматриваясь в черты его лица. Потом мельком взглянул через его плечо, но то, что он увидел, ненадолго отвлекло его. Ангел тоже всего лишь на миг задержал свой взгляд на тех, кто стоял поодаль за спиной Инко. Это были Никодим с женой, Поликарп и ещё многие другие из его прошлого.
- Я хочу поцеловать тебя, - тихо сказал Инко.
- Не надо. Иначе тебе придётся выслушать мою просьбу.
- Забудь о ней, всё, что угрожает миру, это ты сам.
- Я не понимаю, - Ангел покачал головой.
- Не думай об этом. Они все здесь, чтобы наблюдать за Концом света. Тёмные, которые управляли мной. Светлые, которые управляли тобой. Они вздумали воевать за наш счёт. Но этого не будет.
Инко не хотел выражать свои чувства на виду у стольких зрителей, и отгородился от них Заклятием. Поликарп с одной стороны и Издубар с другой видели, как над тем местом, где только что исчезли две фигуры, начинает истончаться тяжёлый покров замерших туч, и сквозь их прорехи уже виднеется синее утреннее небо. Дождь, превратившийся в тонкую кисею, продолжал заливать луг и дорогу, но со стороны восхода уже прорвался первый луч Солнца. И его свет, рассеявшись, очертил на границе света и тьмы широкую ленту радуги.