Извиваясь, Уж медленно полз по граням раскалённого мозга. Ошпаривая то жёлтенькие бока, то намазоленное пузо, он конвульсивно подёргиваясь, медленно, но верно, огибал рельеф впадин и возвышенностей. Бредя по лабиринту извилин, думал, что выход уже совсем рядом.. что вот вот, он наткнётся на какоето волшебное пространство, где ему станет уютно и не больно. Где не будет вечного ощущения тревоги, где не придётся ошпаривать кончик хвоста, на каждом повороте, задевая стенки. Он изнемогал. Впитывая каждую выпавшую на его страдальческую гримассу росу "нежных слов", он благодушно скалил свой зубастый рот, блаженно потряхивая язычком. Однажды он даже нашёл пристанище, где-то в совсем уж углублённом районе мозга и даже смог переночевать там, забравшись всем длинным, гибким, ошпаренным телом на выступ "Я должна говорить приятное, ведь он мне важен". Но сидеть там было так тоскливо и одиноко. Уж прекрасно понимал, что это не тот пункт назначения, к которому он так долго и упорно стремился, переживая эти кошмары, ужасы и лишения странствия по чужим извилинам ума. Его тщетные попытки остаться, лишь позволили ему однажды соскользнуть в мрачное и такое неприятное углубление, "Ну вот, я говорю тебе, и что, тебе стало лучше?". Однажды, делая очередной круг, вокруг стеночек "как бы отмазаться от спокойной ночи" и "блин, да когда же он прекратит требовать?!", он наткнулся на ещё одну, давно знакомую, дорожку. Он помнил её. Помнил даже ту неприятную шероховатость "он опять бросил носки возле дивана" в середине пути, ту прилипающую к нежной коже, гладкую, но отвратительную равнинку "Ну вот, вроде бы мы и живём вместе, но что-то скучно" и содрагался при мысли и воспоминании, о том ужасном по своей природе звере "Мм.. ну муж всё-равно не узнает", что живёт в конце и никак не даёт проползти мимо. Он вспоминал, содрагался.. отползал назад к своей возвышенности на плато "интернет", проливал слёзы, шипящим звуком испаряющиеся на поверхности её мозга, но никак не мог решиться вползти на притягивающий путь вновь.. Пыль надежды и веры, давно уже скопилась облачками грязной мути на краях входа, а он всё обдумывал, прикидывал, пытался принять решение..
Однажды, как всегда прижёгши сползший с холмика хвост, он понял, что если он и дальше будет тут сидеть, он просто превратится в деликатесное блюдо японской кухни. Превратится в облюбованное и такое необходимое наслаждение для гурманов и гурманок здешних мест. Зажарится.. иссохнет.. уйдёт в небытие.. и страшно было, что даже обвинить станет некого. Ведь сам сидел. И сам боялся трудностей пути.
В слепящий солнцем день, он сделает зарядку, размяв всю тысячу косточек бредогенератора, сполоснёт мордочку накопленной за долгое время, росой нежности, зажмурится и рванёт по старой, давно исползанной, сложной и трудной дороге семейной жизни, не думая о пугающих несчастьях, что подстерегают за каждой кочкой, каждым бугорком. Он не будет шипеть на невзгоды, мужественно стискивая клыки. Он не будет оглядываться в уютную полутень прошлого, где нет обязательств. Он перестанет надеятся на свою хитрость, изворотливость и проворство. Он пройдёт этот путь, чтобы увидеть, что в конце, его ждёт седое, ветхое, ненадёжное, но жизненно необходимое своей хрупкостью и колкостью, слово "Счастье"...


Current music: Аукцион- Я сам себе и небо и луна.
Состояние: Радуюсь неизбежности и определённости. (четверть пути)