Не было ли то, что мы называем «культурой», духом, душой, не было ли то, что мы называем прекрасным и священным, лишь призраком, не умерло ли давно то, что только нам, горстке дураков, кажется настоящим и живым? Может быть, оно вообще никогда не было настоящим и живым? Может быть, то, о чем хлопочем мы, дураки, было и всегда чем-то несбыточным? (с)

Собственно, вот о вышесказанном, только без излишнего пафоса (или вовсе без пафоса) и без особого сожаления, зато с легкостью необыкновенной и повествует последний фильм Вуди Аллена.
По Аллену, мечтать не вредно. Более того, вредно не мечтать – свидетельством чему становится незавидная участь детектива. Если же все твои грезы направлены в прошлое, которое представляется тебе Золотым веком, то это самое прошлое встретит тебя с распростертыми объятьями, в точности соответствуя всем твоим представлениям. Прошлое прекрасно и совершенно. Здесь властвуют над умами великие люди, не чета теперешним. И эти самые гении и титаны отнесутся к тебе как к лучшему другу, зашедшему на огонек, и почтут за честь помочь.
Главный герой – американец Гил, пытающийся написать роман вместо дурацких, осточертевших ему сценариев, восхищается Парижем 20-х и не находит понимания у своей невесты Инесс, практичной особы, предпочитающей не витать в облаках. И вуаля – едва часы пробьют полночь, Гил оказывается в мире своей мечты. Здесь Скотт Фицжеральд будет водить Гила по вечеринкам, Хэмингуэй примет главгероя как давнего друга, и сама Гертруда Стайн охотно возьмется за прочтение романа, который пишет Гил, и даст ценные советы. И конечно же, здесь Гил встретит здесь девушку своей мечты – красавицу Адриану.
Мир прошлого затягивает Гила все больше, в то время как настоящее оказывается далеко не таким блестящим и потому кажется все менее приятной перспективой для жизни. Там, в прошлом, Гил – ровня великим, здесь же, в настоящем, он не только не может найти общего языка с Инесс и ее родителями, но даже не может выйти из тени друга Инесс Пола, который своим всезнанием и непробиваемой уверенностью в себе доводит до белого каления не только Гила, но и зрителей (отличная работа Майкла Шина – уже через пять минут его героя хочется пристукнуть чем-нибудь тяжелым).
Но вот беда – Адриана, родственная душа, тоже не желает жить настоящим. Как и Гила, ее манит прошлое, рубеж двух веков, Бэль Эпок. И Гоген, Дега и Тулуз-Лотрек встретят ее как свою.
Проблема в том, что прекрасное прошлое, Золотой век недостижим. И будьте уверены, выдающиеся люди того времени, точно так же со снисхождением говорят о своем настоящем и грезят Возрождением. И Гил, оказавшийся не только в прошлом своей мечты, но и в прошлом прошлого, способен увидеть это.
И если Адриана, которой нечего делать в ее настоящем, которая никак не может изменить свою настоящую жизнь, зато с легкостью может получить исполнение своих желаний в блестящем прошлом, выбирает этот легкий путь – то Гил предпочтет в конце концов остаться в своем мире.
И можно, конечно, сказать, что решение пойти более сложным, но куда как намного более интересным путем вызвано размышлениями наподобие: прошлое уже осталось позади, и все, что можно было создать в нем, уже создано – в то время как в твоем настоящем есть будущее, которое можно выстроить по собственному желанию. Но нет – в Гиле оказывается не так много романтики, чтобы предпочесть современный комфортабельный мир прошлому без привычных удобств. В конце концов, отсутствие современной анестезии – весьма и весьма весомый довод, а новую любовь найти совсем не сложно и в настоящем – достаточно лишь оглядеться вокруг.
Кстати, именно этот довод делает Оуэна Уилсона, который смотрится несколько странным в качестве альтер эго Аллена, вполне приемлемым в этой роли. Макадамс и вся ее семейка – просто дивные. Про Шина я уже сказала. Ну и, конечно, небольшие, но харизматичные (пусть и выписанные без особого старания и без малейшей глубины, зато с основательной иронией) Хэмингуэй и Дали.