Взято с Удела Могултая.
Пишет Antrekot:

 Апрель 1599 года. В осакском замке - как обычно беда и как обычно серьезная. Умирает (в несовершенном виде, потому что долго и основательно) фактический председатель регентского совета Маэда Тошиэ, тот, что был Псом князя Ода, в пару Обезьянке – будущему Тайко. Что с одной стороны неудивительно – семьдесят лет, все-таки, да и прожиты эти семь десятков на износ, а с другой – страшно неудобно, ибо, пока он был жив, начать войну без него не рискнула бы (и не рисковала) ни одна из сторон. А он войны не хотел. Так что понятно, что сейчас-то и начнется... самое интересное. А пока все едут попрощаться с господином Маэдой – и едут, естественно, без особого хвоста и свиты, потому что дело личное, грустное, а брать с собой охрану в большом числе – значит оказывать неуважение одновременно дому Тоётоми (чьей столицей по факту является Осака) и самому умирающему. Мало кто на это пойдет. Вот и глава административного совета Ишида Мицунари не пошел. И ошибся.

 Он, понимаете ли, недооценил силу теплых чувств, которые питали к нему те генералы, которым судьба привела столкнуться с ним по службе. Они, собственно, еще с корейской злополучной войны питали – а за год со смерти Тайко Ишида им разнообразно добавил впечатлений (той же историей со свадьбой, например). Уговаривать же регентский совет отстранить гада не стоило и просить, потому как администратором Ишида был не просто хорошим, а неправдоподобно хорошим и, вдобавок, неправдоподобно честным – и увольнять такую жемчужину только за то, что у нее характер... несдержанный? Так у кого он тут сдержанный, позвольте спросить? Может у господина Токугава, который, вот, давеча, тут всех персонально на солому порубить угрожал из-за какого-то посредника? Или у господина Като с его манерой пробовать мечи на ком попало? Или у господина Хосокава, которого в бою и своим следует опасаться? Кстати, вот у господина Датэ – сдержанный, и очень оно окружающим помогает?

 Ну а поскольку у вышепомянутых генералов(*) характер был самый что ни есть несдержанный, то порешили они Ишиду неадминистративным образом убить при первом же случае – а случай вот он. Подождать, пока из замка выедет – и зарезать.

 Но поскольку Ишида Мицунари, в свою очередь, был человеком не только несдержанным, но и очень, очень компетентным, то он еще на стадии прощания с Маэдой обнаружил, что сидит в засаде. То есть, он сидит в замке, а засада сидит вокруг и ждет, когда он к ней выйдет. А поскольку засада, в свою очередь, считала Ишиду тупым бумажным червем, не видящим дальше собственного носа, то она, всеми своими частями не обратила внимания на роскошный паланкин, из которого периодически аккуратно (с любопытством) выглядывала довольно красивая дама.

 А дама, между тем, думала, что трюка с паланкином надолго не хватит и ехать к себе решительно нельзя. Потому что по дороге наверняка ждут и рано или поздно что-то да сообразят. Но должно же быть в пределах досягаемости надежно безопасное или хотя бы полезное место? Должно. И есть.

 Так что паланкин со всей доступной для него скоростью движется к замку Фушими, где в тот момент гнездится... господин Токугава Иэясу.

 Что сказал господин Токугава Иэясу при виде дамы, история не сохранила. Вполне возможно, что-то даже цензурное. Но повел он себя именно так, как дама и ожидала. Принял ее как дорогого гостя, отписал господам генералам, что они хором с ума спятили – и не разъехаться ли им по этому случаю по домам, авось на родной почве сознание к ним вернется? Ну и – подождав какое-то время для верности, мало ли как там выйдет с почтой – спровадил принявшего первозданный вид Ишиду в его собственный замок Саваяма, дав подобающий ситуации конвой и своего сына Хидеясу в качестве сопровождающего – на случай, если у кого есть еще идеи.

 Потому что господин Токугава Иэясу, во-первых, не желал прослыть человеком, который способен убить просителя, во-вторых, совершенно не желал быть тем, кто первым нарушит мир, да еще и таким грязным способом, и в-третьих, был очень счастлив возможности враждовать с главадминистратром Ишидой Мицунари, которого нежно и искренне ненавидит треть страны и подозревает во всем хорошем еще треть – а не непосредственно с малолетним Тоётоми Хидеёри, которому он, Токугава, между прочим, клялся служить. Тем более, что на этой стадии прямое нарушение клятвы почти наверняка стоило бы ему очень многих сторонников и — в конечном счете — головы. А Ишида – совсем другое дело.

 Господин главадминистратор понимал этот расклад не хуже самого Иэясу – так что за помощью он обратился по адресу. Не знаю, правда, не расстроило ли его – слегка – что Токугава его все же не убил (совершив тем самым отсроченное самоубийство).

 Но в любом случае, весь внешний церемониал был соблюден. Перед отъездом Ишида в знак благодарности подарил Токугаве собственный меч работы знаменитого мастера Масамунэ (1264–1343). Меч этот носил прозвание «Меченый» - из-за нескольких «боевых шрамов» на нем – но Иэясу тут же дал ему новое имя в честь дарителя – и в семье он хранился все следующие столетия как «Ишида Мицунари».
Но меч мечом, а послание своему союзнику Уэсуги с просьбой обеспокоить Токугава с севера, потому что воевать явно придется, Ишида отправил... прямо из замка Фушими. И узнал об этом Токугава далеко не сразу.

 (*) Вроде бы, участвовали в этом деле Като Киёмаса, Икеда Терумаса, Фукушима Масанори, Курода Нагамаса, Асано Юкинага, Като Ёшиаки (однофамилец) и тот самый Хосокава Тадаоки