рыбка теряется в первый день и вместо того, чтобы пойти в свой мальковый класс, пыталась учить формулы или что-то там чертить, когда еще и карандаш в плавнике держать-то не научилась. И вот отчаявшуюся и потерявшую смысл происходящего рыбешку находит учительница младших классов и приводит туда, куда следовало бы. И все заканчивается, вроде бы, хорошо.
Но вот это состояние «Драма квин» с его «нет, мне знаний не добыть, очень глупый я малёк, науки мне не даются, забыть бы все и не вернуться». Педалирование поведенческого шаблона, который и сам по себе не здрав в сложных ситуациях, но еще и депрессивный при этом - ну, такое.
Очень понимаю, что именно в такое вот уныние сваливаются многие малыши а аналогичных ситуациях. Но автор детской литературы на то и автор, чтобы ребенок почувствовал, что это вот уныние ради уныния никак не поможет ни ситуацию разрешить, ни в душе покой не принесет. Тут же все просто: пришла учительница и сделала хорошо.
И снова-таки, вроде бы и финальный заплыв в «был я унылым, а стал улыбчивым, все мы одолеем и вообще все будет хорошо, очень дружный мы класс» оптимистичный и правильный, но общее впечатление осталось довольно средненькое.

Рыбка выросла. И вот тут начинаются вопросы. Если у нее в школе все стало нормуль, почему она продолжает унылым существом «печалить всё вокруг» (и сразу история про школу меняет посыл на «всё тлен»). Или это другая Рыбка Унывака? Это останется на совести автора.
Таких рыбок я знаю в реале, которые «стадают без конца, среди морского мрака нет горестней лица».
Окружающие рыбку доброхоты очень стараются причинить добро и лезут с непрошенными советами, как бы развернуть этот рот наоборот (про личные границы и бодипозитив они не слышали, и это, пожалуй, один из плюсов – ребенку можно очень доходчиво донести мысль, куда отправить этих самых советчиков).
Унывака вполне резонно говорит о том, что «вид мой ужасен, но другого рта нет». И тут бы воткнуть положительную во всех смыслах тему про принятие себя, про богатый духовный мир, но! Вопрос не только во внешнем виде рыбки, но значительно в большей мере – в богатом внутреннем. Потому что она унылая не только снаружи, но и внутри.
Дальше Унывака долго и нудно рассказывает медузам, кальмарам, осьминогам, что «вид от неё не зависит и природа вот так сделала».
И все бы ничего, но припыла рыбка-чудо, поцеловала Унываку и тот улыбнулся.
И вот становится понятно, что Унывака все же мог улыбаться, то пенял на свою кривую рожу, лишь бы ничего со своим унынием и тухлецой внутренней не делать. Только плавать и гундеть.
Дальше понеслось «чмок-чмок-чмок».
Мораль снова сдвинута к тому, что «прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете и бесплатно…»
Ну, такое.