Больше всего на свете малыш не любил праздники Яснары. В эти дни его наряжали как сказочного принца, сажали на золочёный бархатный трон и с песнями и радостными криками несли в храм. А там - толпы радостных, красиво одетых людей пели и дарили ему сладости и игрушки. Но для малыша не было пытки страшнее. Когда он был младше, все эти крики и песни, а так же огромное количество незнакомых людей просто пугали его, и он плакал. Но тогда всё становилось ещё хуже, все эти люди кидались его утешать. Теперь он уже не плакал, но это всё было пыткой. А самое ужасное было то, что раззолоченные, сияющие как фантастические жар-птицы жрицы рассказывали, какая прекрасная его, малыша, мать. Она подарила своего сына людям! Она отдала его им. И они славили Её за это. А он - ненавидел! С каждым праздником, с каждым днём, когда он оставался в своей заваленной дорогими игрушками комнате со своей няней-жрицей, которая учила его, что все люди любят его маму и его, он всё сильнее ненавидел Её. Она ни разу не пришла к нему! Она никогда не целовала его, не говорила, что любит. Она его отдала! Из-за Неё у него не было друзей. Они боялись играть с ним, ведь если он обидится, то Светлая Яснара накажет их, и дети были тихими и соглашались на все его предложения, но двигались и говорили так, как будто крались по тонкому льду. Он перестал общаться с ними. На все предложения поиграть с детьми он отвечал, что не хочет. А на праздниках, сидя на бархатном троне у подножия белой мраморной статуи, изображавшей его любящую мать, он с завистью смотрел, как чужие мамы нежно прижимают к себе своих детей. Как братья и сёстры держатся за руки и жмутся к коленям своих матерей, и переводя взгляд на мраморную ступню статуи он беззвучно шептал: " Я тебя убью! Вырасту большой, стану героем, и убью! Я разрушу все твои храмы и убью жриц! Я вас всех ненавижу!" Какая-то звериная осторожность не позволяла четырёхлетнему мальчику произнести эти слова в слух, но чем дальше, тем больше он мечтал уничтожить храмы Яснары и всех белых жриц. Он подождёт. Для этого надо вырасти.

Всё получилось. Леди Джардис, глава клана Танцующих Теней, и посол Его Величества Короля Демонов Бореала I стояла перед высоким ростовым зеркалом и всматривалась в мерцающую глубину своих зрачков. Первый этап плана был успешно осуществлён. Асхеор будет молчать, в этом можно не сомневаться. Теперь оставалось выбрать жертву. Келин? Нет, сестра слишком ценный сейчас ресурс, да и нарушать давно заключенный договор не стоит. Ошибиться в выборе жертвы нельзя ни в коем случае, а вот просчитать до конца Келин не получается. Будет очень плохо, если всё сорвётся в последний момент. Дейдре? Девчонка слишком наглая, и избавиться от неё было бы неплохо, но найти целителя такого уровня в клане, где целительная магия - факультатив и развита довольно слабо - непростительное расточительство. К тому же, за Дейдре стоит её родня, а разборки с высокородными клана в планы сейчас точно не вписывались...

Тихие шаги в коридоре отвлекли Джардис. В покои старшей сестры быстрым шагом вошла Келин.
- Госпожа, всё готово к вашему отъезду в посольство. Когда отправляетесь?
- Спасибо, Келин. Передай, пусть выезжают без меня. Мне необходимо задержаться дней на пять. Пусть поезд едет вперед, и пусть подготовят там всё к моему приезду. Я догоню их позже. И ещё, позови ко мне Лайнисс, я возьму её в качестве сопровождающей.

Если Келин и удивилась таким распоряжениям сестры, то не подала вида. Все приказания Джардис исполнялись сестрой быстро и без обсуждений. Решение о жертве было принято. Лайнисс, ученица Дейдре. Впрочем, знаний Лайнисс должно было хватить, чтобы выполнить всё необходимое Джрд, но потеря этой целительницы никак не повлияет на клан. Решение принято. Джардис принялась готовиться к отъезду.

***

Шесть месяцев пути, и роды в глухом лесу. Ну куда было так торопиться? Если задержка отъезда госпожи посла на неделю не играла роли, то почему нельзя было задержаться в последнем городе дня на три? Ведь тогда роды прошли бы в гостинице, на нормальных простынях, да ещё и с эльфийской целительницей в качестве повитухи. А теперь что? Роды длятся уже два часа. Карета тесная и качается. Позвать на помощь некого, а Лайнисс слишком слаба и неопытна чтобы полноценно помочь своей госпоже. Наконец малыш был извлечен на свет, громко и отчаянно закричал и был вымыт и передан матери. Лайнисс без сил опустилась на землю и заплакала. Получилось! Она смогла принять роды в полевых условиях и мать и дитя были живы и здоровы! Она справилась! До конца путешествия оставалось дня три...

***

После родов Джардис проспала часов десять. Лайнисс не решалась беспокоить госпожу. Мальчик тоже мирно спал, запелёнутый в одеяло, и служанка-целительница смогла отдохнуть и приготовить еду для себя и соей госпожи без помех. Джардис проснулась, и некоторое время наблюдала за приготовлениями служанки, а затем достала длинный кинжал и с размаху вонзила его в грудь только недавно спасшей ей и её сыну жизнь девушке. Жертва принесена. Глупышка Лайнисс. Джардис вытерла кинжал об платье убитой служанки и оттащила безжизненное тело от дороги. Здесь достаточно диких зверей. Кровь привлечёт хищников, и уже дня через два тело найти будет невозможно. Да и кто будет искать. Мальчик проснулся и заплакал. Джардис взяла сына на руки, принялась его кормить, потом, накормив и укачав ребенка, она туго перевязала грудь. Наличие у неё молока могло всё испортить. Ничего, сегодня вечером она купит молока для ребенка, а уже через три дня у него будет лучшая в Аиронлеле кормилица. Джардис всмотрелась в лицо сына, и с удовлетворением подумала, что правильно сделала, что выбрала эту дурочку Лайнисс, всё же сиреневый оттенок кожи встречается не так часто даже среди демонов, а Лайнисс тоже была сиреневокожей. Меньше вопросов - легче жить.

***

- Это Лайон! - голос Джардис был тих и печален, когда она рассказывала подчинённым историю своего путешествия до эльфийской столицы. - Глупышка Лайнисс не сказала мне перед отъездом, что беременна, а я не целитель и не могла ничего определить. Она до последнего убеждала меня, что мы успеем добраться сюда до родов, но роды начались неожиданно, да ещё и в лесу. Я не справилась с ролью акушерки... Лайнисс умерла при родах, а имени отца ребёнка она не назвала. Так как эта девочка была моей служанкой и умерла у меня на руках, то я беру этого ребенка в свой дом, и буду воспитывать его. Если мне станет известно имя его отца, и он захочет проявить заботу о своём сыне - я с удовольствием передам малыша ему, а пока - Лайон объявляется моим воспитанником.
Закончив свой рассказ и отдав все необходимые распоряжения по поиску кормилицы для маленького Лайона Джардис удалилась в свои комнаты и почти без сил упала на кровать. Всё это вымотало её до предела, но главное было сделано - самый сильный маг клана Танцующих Теней рождён, и не может претендовать на наследство главы клана. А сама Джардис остаётся чистой невестой. Теперь попытаться добиться расположения короля... Пока всё идёт по плану. Засыпала Джард с улыбкой на губах. Эта тайна будет сохранена навсегда.

Себастьян, первосвященник храма Бихеуса, медленно спускался по истёртой крутой каменной лестнице в самые секретные подвалы инквизиции. Невысокий, грузный сорокалетний отец Себастьян занял пост первосвященника совсем недавно, и очень многие вопросы были для него ещё не вполне ясны, а некоторые просто раздражали, как прыщ, вскочивший на седалище. С каждым шагом, с каждой пройденной ступенью злость и раздражение первосвященника нарастали. Ещё бы, за три месяца, что он занимал пост главы клира Бихеуса, он вынужден был отчислить на содержание тайных лабораторий и боевиков инквизиции какие-то баснословные суммы! И на что?! На борьбу с эльфами! Они бы ещё на войну с Зеленым Змием денег потребовали! Эти лаборатории и отряды для войны с химерами надо упразднить. И согласиться на приглашение верховного инквизитора посетить эти лаборатории было чистейшим безумием. Любопытство, будь оно не ладно. Но любопытство побеждало. Интересно, что эти недоумки смогут показать, чтобы оправдать существование своих лабораторий? Им нужны будут очень, очень веские аргументы.

Лестница кончилась небольшой площадкой перед массивной дубовой дверью. Несмотря на видимую старость и тяжесть двери, открылась она на удивление легко и бесшумно. За дверью оказалось большое полутёмное холодное помещение, где под потолком, видимо, для создания правильного настроения, дергались в предсмертных судорогах несколько ламп дневного света. В помещении Себастьяна уже ждали верховная жрица храма Яснары мать Миранда и верховный инквизитор Николас. Миранда была высокой худой старухой с абсолютно белыми, но невероятно густыми и тяжёлыми волосами, орлиным носом и холодными, пронзительными серыми глазами. Появление первосвященника она встретила ледяной улыбкой и коротким кивком. Верховный инквизитор был как всегда безупречен. В дорогом, идеально сидящем деловом костюме, с окладистой рыжей бородой и каштановыми необыкновенно мягкими волосами он был похож скорее на актёра или художника на светском приёме, чем на главу церковного суда.

- Добрый день, отец Себастьян. Как добрались? - голос Николаса был глубоким и звучным, а тон настолько учтивым, что Себастьяну показалось, что на него вылили ведро патоки.
- Добрый день, господин инквизитор. Моё почтение, мать Миранда. Мне просто не терпится увидеть то, ради чего вы заставили меня проделать столь длинный путь, и на что вы требуете таких денег.
- Ну что же, я надеюсь, что мы сумеем убедить Вас, Святейший, что мы отнюдь не впустую тратим Ваше время и деньги, - Николас провёл своих гостей в дальний конец комнаты, где обнаружилась ещё одна дверь, такая же старая, толстая и тяжёлая, как и предыдущая. И эта дверь так же легко и бесшумно распахнулась перед людьми.

В лицо вошедшим ударил яркий и холодный электрический свет. В древние времена эта комната явно была пыточной, и как сейчас убедился Себастьян, своего назначения она не изменила. В комнате было очень светло и холодно. К каменным стенам тяжёлыми стальными цепями за запястья были прикованы трое обнажённых до пояса мужчин. Сначала первосвященник не понял, зачем ему показывают этих трёх грешников, и почему этих несчастных пытают как в дремучем средневековье, а не провели следствие и суд, как в обычном случае, и не казнили. Но по сигналу верховного инквизитора палач подошёл к одному из заключенных и поднял ему голову за волосы, заставив посмотреть в лицо вошедшим. Глаза узника были неестественно синего цвета, а лицо, вполне мужественное и взрослое, совершенно точно никогда не знало бритвы. А ещё он был не просто красив, он был совершенно прекрасен! Не человеческой красотой!

- Знакомьтесь, - тихо произнёс Николас, - перед вами эльф, в которого Вы, отец Себастьян, не верите. Как видите, он вполне реален и материален. Ну что, Рихард, они всё ещё молчат?
- Моё почтение, мать Миранда, отец Себастьян, - палач низко поклонился вошедшим. - Да, милорд. Вон тот, - Рихард махнул рукой в сторону дальнего от священников узника, - похоже, готов. А эти двое молчат. Только ругаются на своём дьявольском языке.
- А они понимают нашу речь? - дрожащим от волнения голосом спросил первосвященник.
- А как же! Всё они, демонические рожи, понимают, но молчат.
- Как твоё имя, эльф? - Себастьян заглянул в сияющие глаза пленника, и снова поразился их яркости и чистоте.
- Моё имя - Эариллай Талла, но какая польза тебе, жрец, от этого знания? - в голосе эльфа слышалась явная насмешка. - Это знание не приблизит тебя к твоей подлой цели.
Рихард отпустил волосы эльфа и поднёс к его груди небольшой металлический предмет. Сильный разряд тока заставил мышцы узника сократиться болезненной судорогой, но пленник не закричал. Его губы побелели, и из прокушенной губы показалась кровь.
- Отправьте труп в лабораторию, пусть наши умники поколдуют с его кровью, и постарайтесь развязать оставшимся языки до того, как они отправятся в ад. - распорядился инквизитор. - Надеюсь, господа, я полностью удовлетворил ваше любопытство. Остальные вопросы мы сможем обсудить в более приятном и тёплом месте за бутылочкой хорошего вина из наших подвалов.

Николас развернулся на каблуках и направился к выходу. За ним последовали непроницаемая, как мраморное изваяние, мать Миранда, и совершенно ошалевший от увиденного отец Себастьян. Рихард уставился в спину вышедшим гостям, и не видел, что оба пленника подняли головы, и смотрели на людей немигающими яркими глазами, а их губы что-то беззвучно шептали, и это были явно не покаянные молитвы.

Давно уже в лесах Леоленны не слышен тихий шелест крыльев фей, а над болотами - перезвона и перемигивания огоньков висп. Давно никто не ждёт встречи с никси или говорящим котом. Всё это стало лишь легендами и сказками древних времён. "Бабкины сказки, дедкины подсказки!" - кричит малышня на заверение кого-то из друзей, что в лесу он, якобы, видел эльфа или русалку. Да и нетронутых болот, лесов, озёр и рек в Леоленне осталось не так и много, некуда спрятаться феям, эльфам и русалкам. Но хранят о них предания человеческие книги, и вот что рассказывают они о тех, кто жил в Леоленне задолго до прихода людей.

****

Давным давно создала Леоленну светлая богиня Яснара Хранительница, и поселила в ней множество разных народов: могучих драконов, лесных эльфов, загадочных фейри*, подгорных карликов и многих других числом 12. Но пробрались в Леоленну многочисленные злобные демоны, и захотели они сами стать богами и чтобы дети Яснары поклонялись им, а не светлой богине. И стали они совращать народы Леоленны один за другим, и вскоре отступились они все от своей матери и поклонились злым демонам. И начали эти народы жить в лжи, грехе и всякие непотребства чинить. Долго и горько плакала по своим заблудшим детям светлая Яснара, но не могла она обратить их развращённые сердца к добру, а уничтожить детей своих ей было жаль.

Тогда пробудила она к жизни новые народы: морских русалок, свирепых кентавров, нагов, минотавров и других, числом 12. Пытались новые народы вразумить отступников, но те лишь смеялись над ними, да убивали посланцев. И тогда поднялись молодые верные народы на битву со старыми и одолели их в тяжёлой борьбе и истребили все. Долго жили новые народы в благоденствии и любви, но злые демоны были страшно злы, что никто их больше богами не считает и жертвы им не приносит, и начали они и новые народы совращать и на путь лжи подбивать. И так сладки были их речи, так соблазнительны их посулы, что и новые народы отступились как и прежние от своей доброй богини и стали чинить непотребства, приносить кровавые жертвы на проклятые алтари и поклонятся злым демонам. И снова долго плакала и увещевала детей своих светлая Яснара, и снова не услышали её дети свою мать.

И снова призвала Яснара в мир новые народы: фей, никси, висп, кобольдов и многих других, числом 11. И вновь пытались новые народы вразумить прежние, пытались вернуть их на путь истины, и вновь прежние народы, как до этого старые, не услышали ни голос богини, ни мольбы своих младших братьев. И вновь разгорелась страшная битва между новыми народами и прежними, и вновь, как много веков назад, одержали новые народы верх над прежними и истребили их всех. И снова забурлили злые демоны, ведь опять перестала литься кровь на их алтари и перестали возносить им молитвы и строить роскошные храмы. И снова собрали демоны всю свою ложь, все свои сладкие посулы и начали соблазнять детей Яснары. И вновь не устояли народы Леоленны перед ложью демонов и поклонились им.

И страшный гнев обуял Яснару, и раскрыла она врата между мирами и призвала в Леоленну своего брата - бога Бихеуса и его детей - людей, чтобы победил Бихеус злобных демонов, а дети его - отступников, поклоняющихся демонам. И пришёл Бихеус - бог-воин, и грянула страшная битва между ним и демонами и между людьми и прежними народами Леоленны. Но даже во время битвы с Бихеусом демоны не отступились от своих гнусных планов и пытались соблазнить и людей. И некоторые люди поверили демонам, и поклонились им, и стали вампирами. Пищей их стала кровь их родичей, но боясь гнева Бихеуса скрылись они в ночи и боялись появиться на солнце, так как боялись, что его светом сожжёт их разгневанный бог. Но большинство людей остались верны Бихеусу, которого звали отцом своего народа и светлой Яснаре, что приняла их в своём мире как детей своих. И одержали победу люди над всеми прежними народами Леоленны, а те народы, что были повержены прежними - стали называть старыми народами, а тех, которых победили старые - древними. И были истреблены все народы отступники в Леоленне, а Бихеус победил злобных демонов, а слуги их - мелкие бесы попрятались по щелям, и лишь изредка осмеливаются искушать нестойких духом людей. И если искушает бес человека, то должно ему явиться в храм и каятся в грехах и отречься от сотворённой ереси и злого искуса беса, а если попадёт человек под сильное влияние беса и не захочет сам прийти и раскаяться, то должно близким его привести его, и поручить священникам, чтоб избавили они душу заблудшую от злой скверны.

***

Так говорят книги людей, а тайнери молчат. Молчат и их боги. Ведь летописи пишут победители...


________________________________________________________
*Фейри Леоленны не имеют ничего общего с ши из наших легенд. Это совершенно собственная раса.

Фейл Холодное Сердце никогда не видела снег. Она, как и все остальные феи впадала в зимнюю спячку. Ведь холодный ветер и снег заморозят невесомые тела, и превратят кровь в лёд. Не спасёт даже магия. Вернее, спасёт, но на час не больше. Но когда королевский двор фей переехал в сад к лорду Эстравену, на зиму Фейл напросилась к нему в дом. Впервые она увидела полностью лишённые листьев деревья, и высокие сугробы. С удивлением фея трогала руками холодные, ломкие снежинки. Магия зимы очаровала её.

В Леоленне, как и во многих других мирах, известна легенда о Странниках. Никто не знает, кто такие Странники, откуда и зачем они приходят. У Странников нет имен. Тот, с кем Странник заговорил, имеет право дать ему любое имя, и это имя станет именем Странника в этом мире до тех пор, пока тот, кто дал ему его будет ждать. Говорят, что если однажды Страннику дадут то имя, которое он носил до того, как стал путешественником между мирами, то он может вспомнить свой дом, и то кем был когда-то. И перестанет быть Странником. Но возможно, это лишь выдумка тех, кто никогда не видел этих загадочных созданий.

Для того, чтобы Странник пришёл в твой дом не нужно проводить страшных ритуалов, учить сложные заклинания и искать забытые и проклятые артефакты, не надо признавать величие чужих богов и приносить кровавые жертвы, нужно лишь каждый вечер зажигать свечу на окне, и верить в то, что по мирам идут Странники, и один из них придет к тебе. Они приносят с собой запах дождя и диких трав, тишину ночных полей и сказки. Странные легенды, о чужих мирах, в которых они, наверное, рассказывают легенды о вашем мире.

Не ждите Странников зимой. Как только снег укрывает пушистым покрывалом землю, а мороз сковывает льдом реки ,можно погасить свечу. Они не придут до тех пор, пока не проснется земля, снег не превратится в звенящие ручьи, а на деревьях не начнут просыпаться почки. Рассказывают, будто, если удержать Странника в мире до зимы, то он умрет. Но проверял ли кто-то, правда ли это, или снова лишь вымысел, не известно.

Встретив в толпе Странника вы вряд ли отличите его от обычных прохожих. Эльф увидит эльфа, человек - человека. Разве что за иностранца можно его принять. Но способ узнать Странника есть. Носят они на шее медальоны с крупными звездчатыми сапфирами в тяжёлой серебряной оправе. Вьется по оправе вязь из древних, забытых рун. Никто не может прочесть её, никто не нашел ключ к загадке странников. Легенда гласит, что если сорвать медальон с груди Странника, то в тот же миг упадёт он мёртвым на землю, а тот, кто сорвал медальон сам навсегда забудет свой дом и свое имя, обретет бессмертие и вечную дорогу. Судьбу Странника. Но правда ли это?..

Платье было темно-синим, в цвет ее глаз, да еще и мама расшила его золотым шнуром, Ольварэстима не могла оторваться от своего отражения в зеркале. Она так редко покидала сады Лориэна и Эстэ, что мама опасалась, что дочь забудет доргу домой, но этого праздника она ждала. Врядли Ольварэстима смогла бы объяснить, чего именно она ждет от сегодняшнего дня, но ей почему-то ужасно хотелось увидеть всех своих друзей именно сегодня.

Мирильтано вошел в комнату и посмотрел на жену и дочь.

-Пора идти. Вы ведь не хотите прийти на праздник последними? - Он протянул руки своим любимым женщинам.

Салквэсильмэ в последний раз поправила выбившийся золотой локон дочери и направилась к выходу, Ольварэстима еще раз глянула на себя в зеркало и поспешила за матерью. У самого выхода Мирильтано остановил дочь и весело глядя на нее сказал:

- Какое у тебя краивое платье, но мне кажется, что твой наряд немного не закончен. - И он извлек из кошелька золотую брошь в форме звезды, украшенную мелкими белыми жемчужинами и черными агатами.

-Какое чудо! Ты ее доделал! Для меня! - Салквэсильмиэль не могла сдержать восторг.

Девушка приколола брошь на платье у самого горла и радостно повернулась к отцу, но почти сразу тихо вскрикнула и нахмурилась, острый лучик звезды больно царапнул нежную шею эльдэ. Мирильтано бережно отколол украшение и переместил его чуть ниже, чтобы оно больше не могло причинить боль его дочери.

***

Салквэсильмиэль почти не знала танцев, она больше привыкла запоминать имена трав и цветов - помошников целителей, чем фигуры танца, но сегодня ей ужасно хотелось танцевать, и она шагнула в круг. Веселая музыка, плавные движения ее друзей, смех просто завораживали целительницу. Она довольно быстро устала, и уже хотела выйти из круга и просто понаблюдать за танцующими, как начался очередной танец и перед девушкой оказалась чья-то ладонь с горящей свечой. Девушка подняла голову, чтобы посмотреть на партнера по танцу, и едва сдержала удивленный вскрик, свечу ей протягивал Феанаро. Он был спокоен и даже весел, но ей на секунду вспомнился безумный огонь в его глазах и приставленный к груди Нолофинвэ клинок, она встряхнула головой, прогоняя тревожное воспоминание, улыбнулась, приняла свечу и включилась в очередной танец. Всего через несколько смен партнеров Ольварестима передала свечу Нолофинвэ, а в конце танца в ее руке трепетал огонек, переданный ей Арафинвэ. "Словно огненная ниточка связала всех",- мелькнула веселая, как живой огонек мысль, -"Жаль только, что короля Финвэ до сих пор нет"...

***

Когда погасли дерева Ольварэстима не сразу поняла, что произошло, ее словно затянуло в черную липкую паутину. Страх сковал ее сердце, но горе еще не проникло в ее душу, и лишь услышав страшные слова о том, что король Финвэ мертв целительница заплакала. Силы покинули ее, она упала на траву и закрыла лицо руками. Она плакала не об угасшем свете Амана, а об угасшей в Амане жизни. Ольварэстима плакала впервые в жизни...

После гибели дерев Салквэсильмиэль Ольварэстима больше никогда не танцевала...

Ветер пытался вырвать обледеневшую веревку из застывших пальцев, сдирая кожу, колючие снежинки налетали с порывами ветра как стайки мошек и впивались в щёки. "Холодно" -похоже, это единственная мысль, которая осталась в голове Ольварэстимы. Шаг. Ещё шаг. Переступить через трещину во льду. Шаг...
-Целителя! Целителя сюда!!!- Крик раздался где-то в начале колонны и вывел Ольварэстиму из какого-то полусна. Девушка вскинула голову и поспешила на крик. Она оступалась и поскальзывалась, но чьи-то руки поддерживали её. Она подбежала к стоящим в кружок нолдор и пробилась в центр, где юная нолдиэ с, казалось, изумлением смотрела на свои обмороженные руки. Вспомнить всё необходимое, сосредоточится, от прежнего отрешённого состояния не осталось и следа. Целительнице даже показалось, что стало жарко.

***

Обморожение рук стало первой бедой, с которой пришлось столкнуться Ольварэстиме на Хэлкараксэ. Дальше отчаянный зов: "Целителя!" -почти не смолкал. Вывихнутые в трещинах ноги, обморожения кожи и лёгких, порезы от острых кромок льда, всё это происходило почти постоянно. Дважды целительница оказывала помощь государю Нолофинвэ. Но она могла исцелить лишь роа, не умела юная целительница исцелять феа, а безумие глядело на них глазами метели. Сначала далёкие, почти не слышные и неразличимые голоса становились всё явственнее, чётче, роднее. Они звали голосами любимых, уплывших на кораблях с Феанаро или оставшихся в Амане. Были те, кто не выдержал зова этих голосов, их поглотило безумие, и они бросились в объятья белой метели. Тела некоторых из них потом нашли, другие исчезли навсегда... Чтобы заглушить эти голоса и собственный страх нолдор стали петь. Песня начиналась где-то одним, хрупким и ломким как лёд голосом, её подхватывали, и вот уже она лилась над снежной пустыней Хэлкараксэ как река, поднималась к самым звёздам и разбивала голоса метели в осколки. Они шли и пели, но даже сквозь песню и голоса метели Ольварэстима слышала:"Целителя! Скорее!" - и спешила на зов, не обрывая своей песни.

***

Ольварэстима на знала, сколько прошло времени с тех пор, как она ступила на лёд Хэлкараксэ, не знала, скольких родичей исцелили её руки и на скольких осталось её сил. Не знала, хватит ли её сил на всех тех, кому они ещё понадобятся до конца пути через льды. Не знала... Её пальцы были изрезаны обледеневшей верёвкой, за которую она цеплялась, пробираясь из конца колонны в начало и обратно к тем, кому была нужна её помощь, и исколоты золотой звездой, которой она сколола свой тёплый плащ, и которую судорожно сжимала в руке, чтобы вернуть себе мужество. "Я вернусь... Мамочка, отец, я вернусь! Клянусь вам, я вернусь" - шептала целительница, сжимая подарок отца в ладони. Целительница берегла каждую крупицу своих сил. Не для себя, для тех, кому её силы могли понадобится. Но она не была неисчерпаемым колодцем, и капля за каплей силы оставляли её. Пока в ней не было нужды, он брела как в тумане, почти не осознавая, кто находится рядом с ней. В какой-то момент Ольварэстима увидела идущую перед ней эльдэ. Девушка не могла узнать её, да и не было такой необходимости. Шаг. Ещё шаг... Находившаяся перед Ольварэстимой эльдэ упала в воду, то ли лёд под идущими впереди треснул и не выдержал, то ли просто, уставшая в пути, она не заметила промоину, но она и ещё одна дева оказались в воде. Ольварэстима схватила немеющими пальцами одежду упавшей, и только тогда осознала, что это Эленве.
-Держись! Держись за меня! - умоляла Ольварэстима, но одежда Эленвэ быстро тяжелела от воды, а холод сковывал движения. -Держись! - в голосе целительницы звучала мольба, она уже понимала, что не удержит, а другие не успевали, не успевали, не... Пальцы Ольварэстимы разжались, в глазах Эленвэ мелькнуло отчаяние и она скрылась под водой... Ольварэстима осознала, что второй упавшей в воду девой была Итарилдэ - дочь Эленвэ и Турукано, и что отец успел спасти дочь, но не успел - жену. Он не успел, а она, целительница Ольварэстима - не смогла., не удержала...

***

Даже самый долгий путь когда-нибудь кончается. Закончился и путь нолдор через Хэлкараксэ. Твёрдая земля, вместо хрупкого, ненадёжного льда и хрупкая, ненадёжная надежда в сердцах. А за спинами дошедших медленно и величественно вставал Анар... Ольварэстима смотрела на первый восход, но думала она не о тех дорогах и битвах, что ждут её впереди, а о тех, кто не дошёл и о последнем, полном отчаяния взгляде Эленвэ...

После того, как нолдор перешли Хэлкараксэ никто никогда не слышал, чтобы Ольварэстима пела.

Твёрдая земля только-только сменила хрупкий лёд под ногами, а взошедшее солнце ещё только начинало растапливать ледяную усталость в сердцах эльдар, но новое испытание проклятым пришло сразу. Это были орки. Ольварэстима только слышала об этих ужасных созданиях, и вот... Ей показалось, что перед ними восстала чёрная, ощетиненная копьями и мечами стена. Кто-то отбросил целительницу за спину воинам, и началась первая битва перешедших Хэлкараксэ в Эндорэ.

Ливень стрел, лязг оружия, крики и стоны, всё слилось для Ольварэстимы в единый гул, в липкий кошмар. Она осталась далеко в тылу, за спинами сражающихся, но это пугало её почти до безумия. Рядом с ней заплакала какая-то юная нолдие. Её слёзы, кажется, прояснили затуманенный ужасом мозг целительницы. Она обняла плачущую и прижала к себе, шепча какие-то невнятные утешения, и стараясь не так сильно дрожать, чтобы не пугать деву ещё больше.

Несмотря на то, что Салквэсильмиэль казалось, что перед ними несметные полчища врагов, битва закончилась довольно быстро. И закончилась она победой нолдор. Но теперь начиналась работа целителей. Раненых было много. Убитые были тоже, но сейчас заботой целителей и лекарей были раненые. Ольварэстима увидела лежащих рядом государя Нолофинвэ и двух его сыновей Аракано и Финдекано. Наибольшие опасения вызывали раны Аракано, и именно ему она кинулась оказывать помощь первому. Рана государя тоже была тяжела, но рядом с ним почти сразу оказалась совсем юная целительница и Ольварэстима решила, что она справится. Но юная целительница не справлялась, она уже почти пришла в отчаяние и израсходовала почти все силы. Салквэсильмиэль показалось, что ей удалось отвести опасность от Аракано, и она сразу бросилась на помощь государю. Её знаний хватило, чтобы спасти Нолофинвэ, но когда она обернулась к Аракано, то поняла свою роковую ошибку. Спасти младшего сына своего государя она уже не могла...

В скорбном молчании прощались эльдар со своими погибшими братьями, но дольше всех прощалась с Аракано Ольварэстима. Многие потом говорили, что в тот день вместе с младшим сыном государя она похоронила своё сердце.

Одиночество - это больно всегда. Даже среди большого количества любящих тебя людей можно быть одиноким. Таким был Миша. С момента своего рождения он был одинок. Девочка повязала ему огромный сиреневый бант, но Мишу не вдохновила и эта обновка. Чаще всего он сидел на стуле в большой комнате на первом этаже, и, как будто, кого-то ждал.
Это произошло в дождливый весенний вечер, когда мир, казалось, был замазан грустной, серой краской. Миша и я сидели внизу и пили теплый чай. Миша был как всегда печален и молчалив, а мне в такой вечер и не нужна была другая комания. Вдруг в дверь постучали. Я была не очень рада вторжению, но погода была такой, что оставить гостя за дверью было просто жестоко. Я открыла дверь. За дверью стояла женщина в красивом зеленом платье. В ее глазах застыло отчаянье. Она вся дрожала от холода и была насквозь мокрой. Я пропустила гостью в дом, придвинула для нее кресло поближе к огню и налила горячго чаю. Когда неожиданная визитерша немного обсохла и согрелась я решила узнать кто на и зачем пришла в мой маленький домик.
- Меня зовут Лулу. - Начала свой рассказ моя гостья. - Я очень одинока, а с недавних пор, у меня нет дома. Я знаю, что это дерзость с моей стороны, но я пришла, чтобы попросить хотябы временного приюта в вашем доме. Я могу остаться?
- Конечно! Вы можете остаться в моем доме навсегда!
Печальная гостья понравилась мне, но главное, Миша подошел к Лулу, вцепился в ее юбку и уже не отходил. Я поднялась наверх, чтобы приготовить комнату для новой обитательницы дома, а когда спустилась вниз, Миша спал на коленях Лулу и оба, кажеться, были счастливы. Теперь они были вдвоем. А ленточку Лулу подарила Мише рыжую, чтобы она сочеталась с ее платьем...