Тишина средь забытых могил так манит, раздражая
Оголтелую жизнь, ей бы только вдыхать себя в камень,
Воскрешая всех тех, кто смеясь и картинно страдая,
Уходил в последний закат, во вдовстве оставляя тень.

И вот путь через век, через мрак, через звучные сказки,
По дорожке на север, а там, у оградки таясь,
Ждет немыслимых звезд ладный бес после пьянки,
Он ночами не спит, об одном лишь молясь,

Чтоб вернулись к нему белоснежные крылья,
Чтобы грязь отряхнуть и к Эдему лететь,
Карамельной луны свет ему наслажденье,
Он дурманит его, и внутри помогает гореть

То ли грезой о том, как он входит в начало начал,
Обернет время вспять, проживет две-три жизни зараз,
Чудесами прольется он там, где еще не бывал,
И душе своей стылой подарит еще один шанс.

Но что сделано, то не воротишь, как ни крути:
Кто однажды предал, кто себе долго врал,
Отрекался от дара любви, то и быть ему во клети,
Что себе он и создал сам. У сказки недобрый финал.

Гамельнский дудочник играет Dark the Suns
Настроения и фанаберии сомнамбулическое

Ночи стылый покой не тревожит сон мертвых героев,
Снова на эшафот восходить, словно солнце под утро.
Времена несмешных дураков и нелепое счастье весною —
Это было и будет. Но вновь растревожит нутро

И поманит меня в долгий путь по озябшим тропинкам
Может память о прожитых днях или просто минутная блажь.
Вот маршрут уж расписан симфонией нервной по нотам,
Вот реальностью стал наспех вытканный шелком мираж.

В той прохладе чудес места нет мерзлым слезам,
Ни унылых теней, ни гаданий, ни мелочной фальши.
Стопка на посошок разольется вересковым медом
Да напутствием вслед прозвучит вопль Баньши.

Гамельнский дудочник играет Dark the Suns
Настроения и фанаберии плохое