06-10-2023 15:13 "Опасности городской жизни в СССР в период позднего сталинизма. Здоровье, гигиена и условия жизни. 1943-1953", Дональд Фильцер
Коротко: антисанитария, дикая детская смертность и голод (уровень жизни по сравнению с европой - плюс-минус начало 19 века, т.е. отставание на 80-100 лет).
"Нас больше всего интересует то, как государство ограничивало потребление в городах. Процесс ограничения шел двумя основными путями. Во-первых, 16 сентября 1946 года государство резко повысило пайковые цены. Как я отмечал во введении, черный хлеб, основа советского рациона, подорожал более чем втрое. Цена на крупу также выросла в три раза, на мясо и молоко – в два с лишним. Одного только повышения цен, впрочем, было недостаточно, чтобы снизить потребление до желаемого уровня. Гораздо более показательной была следующая мера правительства, предпринятая 27 сентября 1946 года и направленная на сокращение в городах количества лиц, снабжаемых хлебом по карточкам, примерно на 30 %. В июле 1946 года приблизительно 87,5 млн горожан в СССР получали хлеб по карточкам. Из них 58,6 млн жили в крупных и малых городах; 27,6 млн были рабочими, проживавшими в деревнях и рабочих поселках в сельской местности, – теми, которых государство называло «контингент сельского населения», и именно они в основном стали жертвами этой политики режима. Официальное объяснение сводилось к тому, что у этих работников есть возможность кормиться с собственных огородов, а стало быть, они больше не должны полагаться на то, что государство обеспечит их хлебом. Наряду с этим сельским контингентом государство также сняло с продовольственного пайка иждивенцев рабочих, проживавших в городах, а также 37 % живших в детских домах, домах престарелых и инвалидов.
Перемены на самом деле были еще более радикальными, чем следует из этой статистики. Рабочие промышленных предприятий, как правило, получали на работе дополнительное питание сверх своего пайка. Эта практика после сентября 1946 года была, по сути, сведена на нет. Таким образом, хотя рабочие сохраняли продовольственный паек, их питание резко ухудшилось по двум причинам. Во-первых, они уже не получали дополнительное питание по месту работы, и, во-вторых, поскольку их дети остались без хлебных карточек, рабочим приходилось делиться собственным пайком с остальными членами семьи, ставя под угрозу свое здоровье и даже жизнь."
Кланы: [ книги ]
Комментарии:
the_Dark_One
06-10-2023 15:18
Дневник • Хочухи • Профиль
Достаточно поговорить с родителями, чтоб всё это узнать из первых уст. Пока живы.
Но акцент збс: не в "послевоенном лежащем в руинах СССР", но в "позднем сталинском". До чего довёл усач, ужас.
Но акцент збс: не в "послевоенном лежащем в руинах СССР", но в "позднем сталинском". До чего довёл усач, ужас.
the_Dark_One да, акцент збс. Да, до чего довёл усач. Нет, с родителями поговорить недостаточно.
"Продовольственный кризис 1947 года можно анализировать с двух противоположных ракурсов. Как мы знаем, ситуация с продовольствием в 1948 году начала улучшаться, и в этом смысле голод можно рассматривать как кризисное, в высшей степени деструктивное, но, тем не менее, преходящее явление.
Впрочем, можно смотреть на голод и по-другому, как на заключительный эпизод затянувшегося продовольственного кризиса, уходящего своими корнями еще в конец 1930-х годов. Действительно, перебои с продуктами и голод проходили красной нитью через историю России и СССР. В ХХ веке можно вспомнить, как минимум, о трех серьезных продовольственных кризисах[335].
Первый начался со вступлением Российской империи в Первую мировую войну. Перебои в снабжении продовольствием были основным фактором, спровоцировавшим демонстрации 1917 года, которые привели к Февральской революции, а неспособность Временного правительства справиться с продовольственным дефицитом сыграла немалую роль в утрате этим правительством поддержки и в городе, и в деревне, где общественное мнение все больше склонялось в пользу более радикальных большевиков и левых эсеров. Когда новое большевистское правительство втянулось в Гражданскую войну, продовольственный кризис только усугубился. По подсчетам Стивена Уиткрофта, в начале 1919 года взрослые члены семей рабочих потребляли не более 2000 килокалорий в день в Москве, 1600 – в Петрограде (впоследствии – Ленинград) и 1900 -в Ярославле и Нижнем Новгороде (впоследствии – Горький). Хотя затем питание рабочих в городах начало улучшаться, лишь к концу 1922 года его энергетическая ценность приблизилась к 3000-3500 килокалориям в день, необходимым взрослому человеку, занятому напряженным физическим трудом. Крестьяне, которые в целом питались лучше рабочих-горожан, также оказались не застрахованы от катастрофы. Осенью 1921 – зимой 1922 года потребление на душу населения среди крестьян в наиболее пострадавших местностях упало до уровня, приводившего к полному истощению. В Оренбуржье -самый наглядный пример, приводимый Уиткрофтом – потребление на душу населения среди крестьян снизилось с вполне приемлемых 3500 килокалорий в день в апреле 1921 года до всего лишь 1700 в сентябре того же года, а затем до жалких 900 килокалорий в день в феврале 1922 года[336]. В итоге можно сказать, что этот первый масштабный продовольственный кризис продолжался примерно восемь лет – с конца 1914 до конца 1922 года.
Новая экономическая политика ознаменовалась устойчивым ростом благосостояния горожан, но передышка продолжалась не более пяти лет. Внезапный поворот Сталина к политике форсированной индустриализации в 1928 году вкупе с неурожаями 1927 и 1928 годов, а затем в 1929-1931 годах и катаклизмы коллективизации обусловили второй продолжительный продовольственный кризис, кульминацией которого стал массовый голод 1932-1933 годов. Хотя подавляющее большинство смертных случаев пришлось на сельскую местность, особенно в Украине, в городах также голодали. Хлебные карточки в советских городах ввели еще в 1928 году, а в 1932-1933 годах рабочие многих промышленных центров жили впроголодь или почти впроголодь[337]. Острая фаза этого второго кризиса продолжалась с 1928 года по 1934 год, то есть приблизительно шесть лет. Затем последовал еще один короткий период, продолжительностью три, максимум четыре года, в 1934-1937 годы, когда снабжение продовольствием и питание рабочих улучшились, пока не грянул третий кризис. Ему суждено было стать затяжным, с двумя, как минимум, обострениями. Потребление начало снижаться в 1937 году не только вследствие экономической дестабилизации, вызванной Большим террором, но и из-за повышения расходов на оборонные нужды. Ухудшение продовольственного снабжения стало почти обвальным в ходе войны СССР с Германией, достигнув низшей точки к концу 1942 года, когда от дистрофии умирали миллионы гражданских лиц даже во внутренних районах, не подвергшихся оккупации. В 19451946 годах наблюдалось незначительное улучшение, но неурожай того же 1946 года привел к массовому голоду 1946-1947 годов и общенациональному продовольственному кризису, который является основной темой данной главы. Этот третий кризис, таким образом, продолжался более десяти лет. Его первой и наиболее острой фазой была, разумеется, война; вторая фаза (конец 1946 – начало 1948 года) была менее тяжелой и продолжительной. Последствия, тем не менее, сказывались еще долго. Хотя в 1948 году продовольственные ресурсы начали восстанавливаться, среднесуточный рацион до середины 1950-х годов ни в коей мере не удовлетворял физиологические потребности полностью.
Я хотел бы здесь подчеркнуть, что, безусловно, в первые 30-40 лет своего существования советское общество прошло через ряд демографических потрясений, каждое из которых продолжалось дольше, чем периоды восстановления между ними. Едва общество начинало оправляться от одного потрясения, как наступал новый кризис, задолго до того, как общество успевало справиться с демографическими потерями или тем среднесрочным и долгосрочным ущербом здоровью, который нанес предыдущий кризис. В каждом из этих кризисов перебои с продовольствием играли важную, хотя ни в коем случае не исключительную роль. Принудительная коллективизация, массовый террор и военные потери (и в Гражданской, и в Великой Отечественной войнах), взятые в совокупности, унесли намного миллионов жизней больше, чем голод. В этом смысле то, что происходило с продовольствием, было специфичным проявлением общей картины демографических потрясений. Кульминацией длительного периода хронического продовольственного дефицита становился острый кризис (массовый голод), за которым следовало неполное восстановление, а затем еще один продолжительный кризис.
Поскольку после каждого кризиса общество успевало восстановиться лишь частично, сила удара нового кризиса ощущалась более тяжело. Я здесь оставляю без рассмотрения ту роль, которую политическое руководство при Сталине играло в усугублении, а в 1946-1947 годах – в искусственном создании массового голода и продовольственного дефицита. Я рассуждаю строго с точки зрения здоровья и благополучия людей. У населения, которое плохо питается, не обеспечено нормальным жильем, раздето, разуто, живет в грязи и антисанитарии, меньше шансов пережить острый дефицит продуктов питания, пусть даже и кратковременный, чем у накормленного и в основном здорового населения".
"Продовольственный кризис 1947 года можно анализировать с двух противоположных ракурсов. Как мы знаем, ситуация с продовольствием в 1948 году начала улучшаться, и в этом смысле голод можно рассматривать как кризисное, в высшей степени деструктивное, но, тем не менее, преходящее явление.
Впрочем, можно смотреть на голод и по-другому, как на заключительный эпизод затянувшегося продовольственного кризиса, уходящего своими корнями еще в конец 1930-х годов. Действительно, перебои с продуктами и голод проходили красной нитью через историю России и СССР. В ХХ веке можно вспомнить, как минимум, о трех серьезных продовольственных кризисах[335].
Первый начался со вступлением Российской империи в Первую мировую войну. Перебои в снабжении продовольствием были основным фактором, спровоцировавшим демонстрации 1917 года, которые привели к Февральской революции, а неспособность Временного правительства справиться с продовольственным дефицитом сыграла немалую роль в утрате этим правительством поддержки и в городе, и в деревне, где общественное мнение все больше склонялось в пользу более радикальных большевиков и левых эсеров. Когда новое большевистское правительство втянулось в Гражданскую войну, продовольственный кризис только усугубился. По подсчетам Стивена Уиткрофта, в начале 1919 года взрослые члены семей рабочих потребляли не более 2000 килокалорий в день в Москве, 1600 – в Петрограде (впоследствии – Ленинград) и 1900 -в Ярославле и Нижнем Новгороде (впоследствии – Горький). Хотя затем питание рабочих в городах начало улучшаться, лишь к концу 1922 года его энергетическая ценность приблизилась к 3000-3500 килокалориям в день, необходимым взрослому человеку, занятому напряженным физическим трудом. Крестьяне, которые в целом питались лучше рабочих-горожан, также оказались не застрахованы от катастрофы. Осенью 1921 – зимой 1922 года потребление на душу населения среди крестьян в наиболее пострадавших местностях упало до уровня, приводившего к полному истощению. В Оренбуржье -самый наглядный пример, приводимый Уиткрофтом – потребление на душу населения среди крестьян снизилось с вполне приемлемых 3500 килокалорий в день в апреле 1921 года до всего лишь 1700 в сентябре того же года, а затем до жалких 900 килокалорий в день в феврале 1922 года[336]. В итоге можно сказать, что этот первый масштабный продовольственный кризис продолжался примерно восемь лет – с конца 1914 до конца 1922 года.
Новая экономическая политика ознаменовалась устойчивым ростом благосостояния горожан, но передышка продолжалась не более пяти лет. Внезапный поворот Сталина к политике форсированной индустриализации в 1928 году вкупе с неурожаями 1927 и 1928 годов, а затем в 1929-1931 годах и катаклизмы коллективизации обусловили второй продолжительный продовольственный кризис, кульминацией которого стал массовый голод 1932-1933 годов. Хотя подавляющее большинство смертных случаев пришлось на сельскую местность, особенно в Украине, в городах также голодали. Хлебные карточки в советских городах ввели еще в 1928 году, а в 1932-1933 годах рабочие многих промышленных центров жили впроголодь или почти впроголодь[337]. Острая фаза этого второго кризиса продолжалась с 1928 года по 1934 год, то есть приблизительно шесть лет. Затем последовал еще один короткий период, продолжительностью три, максимум четыре года, в 1934-1937 годы, когда снабжение продовольствием и питание рабочих улучшились, пока не грянул третий кризис. Ему суждено было стать затяжным, с двумя, как минимум, обострениями. Потребление начало снижаться в 1937 году не только вследствие экономической дестабилизации, вызванной Большим террором, но и из-за повышения расходов на оборонные нужды. Ухудшение продовольственного снабжения стало почти обвальным в ходе войны СССР с Германией, достигнув низшей точки к концу 1942 года, когда от дистрофии умирали миллионы гражданских лиц даже во внутренних районах, не подвергшихся оккупации. В 19451946 годах наблюдалось незначительное улучшение, но неурожай того же 1946 года привел к массовому голоду 1946-1947 годов и общенациональному продовольственному кризису, который является основной темой данной главы. Этот третий кризис, таким образом, продолжался более десяти лет. Его первой и наиболее острой фазой была, разумеется, война; вторая фаза (конец 1946 – начало 1948 года) была менее тяжелой и продолжительной. Последствия, тем не менее, сказывались еще долго. Хотя в 1948 году продовольственные ресурсы начали восстанавливаться, среднесуточный рацион до середины 1950-х годов ни в коей мере не удовлетворял физиологические потребности полностью.
Я хотел бы здесь подчеркнуть, что, безусловно, в первые 30-40 лет своего существования советское общество прошло через ряд демографических потрясений, каждое из которых продолжалось дольше, чем периоды восстановления между ними. Едва общество начинало оправляться от одного потрясения, как наступал новый кризис, задолго до того, как общество успевало справиться с демографическими потерями или тем среднесрочным и долгосрочным ущербом здоровью, который нанес предыдущий кризис. В каждом из этих кризисов перебои с продовольствием играли важную, хотя ни в коем случае не исключительную роль. Принудительная коллективизация, массовый террор и военные потери (и в Гражданской, и в Великой Отечественной войнах), взятые в совокупности, унесли намного миллионов жизней больше, чем голод. В этом смысле то, что происходило с продовольствием, было специфичным проявлением общей картины демографических потрясений. Кульминацией длительного периода хронического продовольственного дефицита становился острый кризис (массовый голод), за которым следовало неполное восстановление, а затем еще один продолжительный кризис.
Поскольку после каждого кризиса общество успевало восстановиться лишь частично, сила удара нового кризиса ощущалась более тяжело. Я здесь оставляю без рассмотрения ту роль, которую политическое руководство при Сталине играло в усугублении, а в 1946-1947 годах – в искусственном создании массового голода и продовольственного дефицита. Я рассуждаю строго с точки зрения здоровья и благополучия людей. У населения, которое плохо питается, не обеспечено нормальным жильем, раздето, разуто, живет в грязи и антисанитарии, меньше шансов пережить острый дефицит продуктов питания, пусть даже и кратковременный, чем у накормленного и в основном здорового населения".
отредактировано: 06-10-2023 16:07 - pakt
Особенно начавшийся в 1914ом, самый усатый из, факт.
С родителями говорить далеко не всегда полезно. Ибо родители у всех разные, из разных семей, в разной степени успешности. Если родители - академики - одно. Если военные - другое. Если из торговли - то третье. Если из пролетариев или крестьян - снова другое.
Это как слона трогать слепым мудрецам - общая картина складывается слишком из многих фрагментов.
У меня совершенно разные мнения из поколения "родителей" о закате СССР. У кого-то это покупки в "Березке", загранкоммандировки, хорошая аудиотехника, производства стран варшавского договора, финская и чешская мебель, дача, два автомобиля на семью, один из которых - "Волга". У других - доедание хуя без соли в глубокой перди, грязь, коммуналки, отсутствие элементарных удобств и перспектив.
На самом деле - при любом совершенно строе-государстве-объединении людей всегда есть те, кто пристроился ок, есть кто их обслуживает и поэтому у них тоже неплохо все, есть те, кто должен въебывать, а есть те, кто в рот ебал систему и будет при любом варианте стараться спиздить хоть что-то. И процентаж, по-моему примерно всегда одинаковый. Как в том опыте с крысами.
Это как слона трогать слепым мудрецам - общая картина складывается слишком из многих фрагментов.
У меня совершенно разные мнения из поколения "родителей" о закате СССР. У кого-то это покупки в "Березке", загранкоммандировки, хорошая аудиотехника, производства стран варшавского договора, финская и чешская мебель, дача, два автомобиля на семью, один из которых - "Волга". У других - доедание хуя без соли в глубокой перди, грязь, коммуналки, отсутствие элементарных удобств и перспектив.
На самом деле - при любом совершенно строе-государстве-объединении людей всегда есть те, кто пристроился ок, есть кто их обслуживает и поэтому у них тоже неплохо все, есть те, кто должен въебывать, а есть те, кто в рот ебал систему и будет при любом варианте стараться спиздить хоть что-то. И процентаж, по-моему примерно всегда одинаковый. Как в том опыте с крысами.
отредактировано: 06-10-2023 17:27 - morbid
morbid
Мать и отец говорили, что было голодно в их детстве. И тем и другим, хоть и горожанам, помогали огороды. Семья отца "побогаче" (дед специалист высокого уровня), семья матери беднее (дед слесарь). У матери в ее детстве, до 56 года чтоль картоха печёная была в радость.
Мать и отец говорили, что было голодно в их детстве. И тем и другим, хоть и горожанам, помогали огороды. Семья отца "побогаче" (дед специалист высокого уровня), семья матери беднее (дед слесарь). У матери в ее детстве, до 56 года чтоль картоха печёная была в радость.
the_Dark_One только вот в четырнадцатом от "дровяного" и "сахарного" голода не умирали, в отличие от миллионов умерших при усатом.
morbid
И процентаж, по-моему примерно всегда одинаковый.
Процентаж, может, и одинаковый, но разница в уровне "обеспеченности необеспеченных" - колоссальная.
И процентаж, по-моему примерно всегда одинаковый.
Процентаж, может, и одинаковый, но разница в уровне "обеспеченности необеспеченных" - колоссальная.
pakt
Ну да, то ли дело - влезть в ненужную войну и уморить три с половиной миллиона за четыре года только погибшими и развалить страну. Всё Сталин же, всё он сссука.
Ну да, то ли дело - влезть в ненужную войну и уморить три с половиной миллиона за четыре года только погибшими и развалить страну. Всё Сталин же, всё он сссука.
the_Dark_One в ненужную войну влезли многие, и охуели от этого неплохо так. Уверен, что ты в курсе - дни памяти по ПМВ в евространах до сих пор проходят, и пмв числится по разряду ебейших трагедий. К тому же, во-первых - никакие "негров линчуют" не оправдывают людоедства сталинских национал-большевиков, и краше их людоедство на фоне других людоедов не становится (довод про царизм банально не является контраргументом, это подмена тезиса); во-вторых, ёрничанье по поводу такого рода событий оставь пучкову с жуковым, не опускайся до их уровня мерзотности.
pakt
влезли многиеНу, это всё меняет, расходимся.
the_Dark_One меняет, если о причинах пмв читать у нормальных историков, а не у неполживых коммунистов.