Открыла для себя Овсея Дриза; какие же чудесные тёплые у него стихи!..

Овсей Дриз - еврейский поэт, автор песни "Зелёная карета". У него есть замечательный цикл детских стихов про Эныка-Беныка. Почитать из можно, например, здесь: http://sskazki.ru/stihi/enyk-benyk-kolobok/
А вот про "Зелёную карету": https://jennyferd.livejournal.com/464641.html

А ещё мне понравились у него стихи в переводе Александра Лейзеровича.


МОЙ БЕДНЫЙ ДЯДЯ

Мой бедный дядя, фантазёр и выдумщик, -
он весь в случайном этом эпизоде -
однажды летом из-под шкафа вытащил
свой чёрный, старый, свой любимый зонтик.
И с ним пошёл гулять.
В Центральном Парке Отдыха
он увидал огромную... окружность -
кружились люди словно птицы в воздухе,
и дядя мой сказал - "Зачем им это нужно?"
Кривые зеркала его не взволновали.
Сказал мой дядя - "Тоже мне веселье!"
Зато застыл он, затаив дыханье,
перед цветастой звонкой каруселью.
В цветные дудки зазывалы дули,
скользили мимо мудрые прохожие,
а бедный дядя мой стоял и думал -
не мог понять, на что это похоже...
"Если бы выпрячь из неё лошадок
(и пусть они пасутся на газоне),
то получилось бы, - сказал мой дядя, -
ни что иное, как мой старый зонтик!
А если б в зонт лошадок запрягли вы,
а на лошадок если б люди сели,
то отличить, пожалуй, не смогли вы
мой старый зонт от этой карусели..."
Как в карусели, золотом расшитой,
бежит Земля лошадкою точёной...
А бедный дядя мой - никак всё не решит он:
"Но почему ж тогда мой зонтик чёрный?"

* * *
Блоху однажды встретя,
спросил её мой дед -
"Чему, блоха, ты рада?",
а та ему в ответ:
" Я в среду заболела -
простуда, кашель, жар -
И в шкуре у медведя
решила полежать.
Лежу себе спокойно,
поставила компресс...
И вижу вдруг охотника,
и слышу страшный треск!
Но мне каким-то чудом
случилось уцелеть -
Стрелял в меня охотник,
а был убит медведь!..."


* * *
Вот - может быть, сказка, а может быть, - небыль...
Фонарь рассказал мне, а сам я там не был.
Фонарь рассказал про Мыша-Малыша,
про то, как остался Малыш без гроша.
На следующий день встал Малыш спозаранку
и продал галоши прохожей цыганке,
а сам он - в Стамбул припустился босым -
купить себе там по-турецки усы...
К несчастью, Стамбул оказался закрытым -
там дождь по-турецки лил, как из корыта...


* * *
Учёнейший доктор, великий учёный
Прослушивал грудь мою трубочкой чёрной.
Он долго по рёбрам стучал своим пальцем,
Как будто бы в дом одинокий стучался,
И удивлённо сказал мне потом он -
Но где ж твоё сердце? Его нету дома!
- Ах, добрый мой доктор,
откуда ж мне знать?
Я сердце не смог под замком удержать -
Всё нужно ему, до всего ему дело:
О чём там вороны галдят очумело,
Зачем из-под снега цветок тянет стебель,
И что себе думают звёзды на небе...
Ну разве тюремщик я, доктор мой добрый,
Чтоб сердце держать своё в клетке из рёбер?


* * *
Мы гуляли весёлой троицей,
там где небо и море сходятся.
Ни о чём мы не вспоминали -
мы гуляли втроём, гуляли...
Всё кружилось, как в карусели -
с ума сойти от веселья!..

Обо всём мы забыли начисто,
но, братья, пора ж и расплачиваться!
Янтарём заплатило море,
небо - лучшими зорями,
а я - рыданиями заплатил
за
на минуту с ума сойти!


ФИОЛЕТОВЫЙ ДЕНЬ

День был хмур, фиолетов и сер.
Рыбьим брюхом нависло небо
над Малой Бронной.
По бульвару звенели трамваи
и шумели машины,
а здесь было тихо,
и процессией странной,
жёлто-красно-зелёной,
в тишине шли шуты,
гроб неся на руках.
Было хмуро и серо,
шли шуты осторожно
словно краем пропасти
в этой жуткой нелепости
важного шествия. Лишь
колокольчики на шутовских колпаках
перезванивались - динь-дзень.
День был фиолетов и сер.
Плыло небо огромной рыбой,
но не рыдали трубы,
и не всхлипывали флейты,
лишь бубенцы звенели. Мyка
исказила маску комедианта.
Но глядите - на крыше,
там - напротив театра,
встал скрипач
в синем пламени седины,
и заплакала скрипка
серебряной рыбкой.
Плачь, скрипка, плачь
над королём.
Этот старый скрипач
был великий Эйнштейн,
но шуты не ведали этого,
неся на плечах своего короля.
День был хмур, фиолетов и сер.


* * *
Сновали люди по улице,
несли баранки и халы,
и я шёл с ними по улице,
и птицы в груди трепыхались.

Но вдруг словно что-то случилось -
смешались люди и лица,
забыл я, кому я нужен,
кому нужны мои птицы.

Растерянный и затурканный,
стою посреди мешанины -
сейчас вот наедут, настигнут,
раздавят меня машины!...

Но не шагнул, не поехал,
не сдвинулся с места город -
меня из беды выручили
умные светофоры:

без шума, без лишнего гомона
мигнули зелёным светом,
дали мне время вспомнить -
зачем я на свете этом...


* * *
Ах, как лихо
острия зелёных почек
воздымают ветки в небо!
Глянцевитые, тугие,
словно кулачки младенца,
сжатые со всею силой,
требуя себе весь мир.

Ох, как тихо
вниз спускаются, ложатся
листья жёлтые на землю.
Как усталые ладони,
все в мозолях и морщинах...
Словно говорят, прощаясь, -
Мы не взяли
ничего.

ЗЕЛЕНАЯ СТАРОСТЬ

Мой милый портной, ни драпа, ни шёлку -
принёс я листьев зелёных кошёлку.
Я листьев принёс тебе полные жмени -
Зелёную старость, пожалуйста, сшей мне.
Я руки раскину, я вытянусь к звёздам -
пусть птицы совьют на плечах моих гнёзда,
а люди - поверят, что дерево это,
и люльку повесят в тени моих веток.