01-10-2023 01:34
Гидра. Том 1. Определение фашизма и его признаки. Н.Сергеев
Фашизм — абсолютное зло и поэтому его нельзя победить. Можно раздавить военной мощью фашистское государство, но невозможно полностью уничтожить саму идею, в основе которой изуверское стремление насильно сделать всех, без исключения, граждан страны счастливыми, по придуманному кем-то единому образцу.
Очень трудно истребить желание людей проводить силой государственного принуждения и подавления то, что либо должно проводиться самой жизнью постепенно, без насилия, либо то, что в естественных условиях свободы выбора плохо приживается или не приживается совсем, либо то, что противно самой человеческой природе и не имеет права на существование.
Фашизм обещает простыми, до примитивности, способами обеспечить общественное благополучие. В диапазоне от понятных люмпену бандитских призывов «грабь награбленное» и «отнять всё и поделить», до изощрённого, установленного уродливыми правовыми нормами, государственного вмешательства в производственную и финансовую сферу.
Фашизм легко обеспечивает общественные запросы на великодержавие и имперские амбиции титульной нации, на исключительность религиозной группы. Не обходит фашизм своим вниманием запросы общества на сохранение традиционных ценностей и национальную героику, включая искажённую трактовку исторических событий, не соответствующую реальности, но потакающую желанию малообразованных слоёв населения видеть историю своей страны в выгодном, по их мнению, виде.
Фашизм, как явление, нельзя однозначно отнести ни к левым, ни к правым, ни к центристским. Ошибочно видеть в фашизме лишь проявление какой-либо одной конкретной идеи, или определённого строго ограниченного набора идей в виде целостной системы взглядов (идеологии). Одно из основных свойств фашизма, как явления – эклектичность, вследствие чего он может приспосабливаться к любым исторически сложившимся условиям, вычленять из религиозных или национальных особенностей народа специфичные черты, создавать на их основе необходимые идеологические компоненты. Иногда даже совмещая, казалось бы, несовместимое, в соответствующих областях политики и экономики, философии и эстетики.
Итальянский фашизм, например, соединил в себе элементы правой политики, такие как национализм и империализм, с левой идеей построения государства социальной справедливости и чисто социалистическим синдикализмом, направленным на ликвидацию межклассовых противоречий. Итальянские фашисты смогли совместить итальянский имперский традиционализм с футуризмом, сплавив культ будущего с культом прошлого в совершенно невообразимое ранее чудище, получившее наименование – фашистское искусство. А философский идеализм немецких национал-социалистов легко и непринуждённо совмещался в нацистской идеологии с технократическим модернизмом и неоязычеством. Клерикальный католический фашизм испанских фалангистов легко сочетался с откровенно языческими культами отечества, испанской нации и её вождя.
итп
Фашизм — абсолютное зло и поэтому его нельзя победить. Можно раздавить военной мощью фашистское государство, но невозможно полностью уничтожить саму идею, в основе которой изуверское стремление насильно сделать всех, без исключения, граждан страны счастливыми, по придуманному кем-то единому образцу.
Очень трудно истребить желание людей проводить силой государственного принуждения и подавления то, что либо должно проводиться самой жизнью постепенно, без насилия, либо то, что в естественных условиях свободы выбора плохо приживается или не приживается совсем, либо то, что противно самой человеческой природе и не имеет права на существование.
Фашизм обещает простыми, до примитивности, способами обеспечить общественное благополучие. В диапазоне от понятных люмпену бандитских призывов «грабь награбленное» и «отнять всё и поделить», до изощрённого, установленного уродливыми правовыми нормами, государственного вмешательства в производственную и финансовую сферу.
Фашизм легко обеспечивает общественные запросы на великодержавие и имперские амбиции титульной нации, на исключительность религиозной группы. Не обходит фашизм своим вниманием запросы общества на сохранение традиционных ценностей и национальную героику, включая искажённую трактовку исторических событий, не соответствующую реальности, но потакающую желанию малообразованных слоёв населения видеть историю своей страны в выгодном, по их мнению, виде.
Фашизм, как явление, нельзя однозначно отнести ни к левым, ни к правым, ни к центристским. Ошибочно видеть в фашизме лишь проявление какой-либо одной конкретной идеи, или определённого строго ограниченного набора идей в виде целостной системы взглядов (идеологии). Одно из основных свойств фашизма, как явления – эклектичность, вследствие чего он может приспосабливаться к любым исторически сложившимся условиям, вычленять из религиозных или национальных особенностей народа специфичные черты, создавать на их основе необходимые идеологические компоненты. Иногда даже совмещая, казалось бы, несовместимое, в соответствующих областях политики и экономики, философии и эстетики.
Итальянский фашизм, например, соединил в себе элементы правой политики, такие как национализм и империализм, с левой идеей построения государства социальной справедливости и чисто социалистическим синдикализмом, направленным на ликвидацию межклассовых противоречий. Итальянские фашисты смогли совместить итальянский имперский традиционализм с футуризмом, сплавив культ будущего с культом прошлого в совершенно невообразимое ранее чудище, получившее наименование – фашистское искусство. А философский идеализм немецких национал-социалистов легко и непринуждённо совмещался в нацистской идеологии с технократическим модернизмом и неоязычеством. Клерикальный католический фашизм испанских фалангистов легко сочетался с откровенно языческими культами отечества, испанской нации и её вождя.
показать
Многие фашистские партии и политические режимы были рождены как раз из левой, а чаще из леворадикальной среды. Сам Бенито Муссолини был известным членом Итальянской социалистической партии. Французская народная партия была создана бывшими коммунистами, а её лидер Жак Дорио был видной фигурой международного коммунистического движения и одно время даже был членом политбюро Французской коммунистической партии. Ядро многих фашистских партий Европы на заре европейского фашизма составляли бывшие активные члены леворадикальных и коммунистических организаций. В основе европейского фашизма начала века, также были идеи социализма. Некоторые бывшие европейские марксисты, ужаснувшись результатами переворота 1917 года в России, стали искать другие принципы построения социального государства.
Нацистская партия родилась как левая националистическая рабочая партия и была такой партией в течение первых 14 лет своего существования. Нацисты и немецкие коммунисты вербовали своих сторонников среди одного и того же типа граждан — среди людей подверженных влиянию постмодернистских, традиционалистских и антилиберальных идей, с доминирующей эмоциональной составляющей в своём поведении и склонных культовому сознанию. Они использовали в своей пропаганде один и тот же политический язык – указывали в качестве источника всех социальных проблем некий заговор врагов (коммунисты — заговор богатых людей, нацисты — заговор евреев).
Ряды нацистов, по мере преследования леворадикальных немецких организаций со стороны правительства Веймарской республики, в массовом порядке пополнялись бывшими коммунистами. В 1929 году находившееся у власти в Германии социал-демократическое правительство запретило деятельность «Союза красных фронтовиков», насчитывавшего на момент запрета более 200 тысяч членов. Примерно 160 тысяч членов этой организации после 1933 года вошло в состав штурмовых отрядов нацистов. Количество бывших коммунистов в рядах NSDAP постоянно росло и вместе с влившимися в ряды нацистов коммунистами увеличивалось влияние левой националистической идеологии внутри партии. В результате чего, в период с 1929 по 1934 год в Германии существовали отряды штурмовиков, которые состояли более чем на две трети из бывших коммунистов.
Наиболее влиятельное течение в нацистской партии возглавляли левые национал-социалисты братья Грегор и Отто Штрассеры. Штрассеры понимали национал-социализм исключительно как антикапиталистическое движение. Левые национал-социалисты не испытывали стремления к захвату чужих территорий и подчинению других народов. Они выступали за отмену крупного помещичьего землевладения, говоря о том, что земля принадлежит всей нации. Они выдвигали политические требования кооперации немецких крестьян и укрупнение мелких промышленных производителей. В основе их программы был классический корпоративизм и государственное регулирование всех взаимоотношений между трудящимися и капиталистами. Ранний немецкий национал-социализм был очень похож на итальянский фашизм.
Левое направление в нацистской партии считало допустимым сотрудничество с марксистами, причём как с социал-демократами, так и с коммунистами. Грегор Штрассер открыто требовал использовать опыт большевиков по захвату и удержанию власти, по организации тоталитарного социального государства. Штрассеры считали социал-демократов и коммунистов союзниками, а буржуазные партии своими врагами. Йозеф Гёббельс, будучи секретарём Штрассера 1 января 1926 года записал в своём дневнике: «Ужасно, что мы и коммунисты бьём друг друга. Где и когда мы сойдёмся с руководителями коммунистов?». Гитлер в начале своей партийной карьеры был активным сторонником Штрассеров и также считал, что коммунисты могут быть союзниками в борьбе немецкого народа за социальную справедливость. Его первые публичные выступления изобиловали откровенно марксистскими социалистическими лозунгами.
Сторонники Грегора Штрассера долгие годы были самой влиятельной группировкой в нацистской партии, даже после ухода из партии Грегора Штрассера в декабре 1932 года, вплоть до масштабной чистки Гитлером рядов партии от своих оппонентов, начавшейся с событий июля 1934 года, известных в исторической литературе как мятеж Рёма или «ночь длинных ножей». После окончания Второй мировой войны всякий левый национал-социализм стал именоваться не иначе как «штрассеровский фашизм».
***
Идеи Штрассеров послужили после окончания Второй мировой войны идеологической базой для создания левых фашистских организаций по всему миру. Одним из наиболее известных примеров политических организаций классического левого фашизма, является наиболее активная часть коалиции «Народное единство», приведшей президента Сальвадора Альенде и его социалистическое правительство к власти в Чили в 1970 году.
После прихода к власти новое чилийское правительство начало «социалистические реформы»: экспроприацию земель, коммерческой недвижимости и другой частной собственности, национализацию крупнейших частных чилийских компаний и банков, национализацию филиалов иностранных компаний и отделений крупнейших зарубежных банков, государственный контроль во всех сферах экономики и общественной жизни. При этом «реформы» повсеместно сопровождались грабежами, захватом недвижимости и земельных участков.
Радиостанции и телевидение перешли под контроль правительства. Для установления контроля над газетами правительство Альенде установило государственную монополию в бумажной промышленности.
Социалисты, левые христиане и экстремистское «Левое революционное движение» открыто заявили об отказе в передаче власти после окончания, установленного Конституцией страны срока, они выступили за отмену выборов и признались, что готовы с помощью насилия и далее удерживать власть. Создавались рабочие военизированные отряды, которым с армейских складов стали раздавать оружие. В армии и на флоте социалисты начали вести активную пропаганду, создавать партийные организации. В школах и университетах стали насаждать фашистскую идеологию, прививать враждебность к другим странам, в особенности к США.
Социалисты за короткий срок развалили чилийскую экономику. Градус ненависти граждан к друг другу никогда ещё в чилийской истории не был так критически высок. Страна была на пороге гражданской войны. Если быть точнее, то война уже началась.
Последовавший после поставленного социалистами неудачного эксперимента со страной, 11 сентября 1973 года военный переворот, возглавленный армейским командованием, ВМФ и ВВС страны, а также полицейскими силами, по своей сути был антифашистским военным мятежом. Но, как оказалось, впоследствии, ни о какой защите демократии мятежники даже и не думали.
В Чили была провозглашена программа «народного возрождения», началось структурное переустройство государства. Коллегиальное управление быстро закончилось, и генерал Пиночет установил авторитарный режим, подчинив себе все ветви власти, включая суды и парламент, государственные учреждения, полицейские и военные части. Пиночет стал чилийским фюрером, вождём нации — его титул стал именоваться «Верховный лидер нации» (Jefe Supremo de la Nación).
Пиночет называл новую авторитарную диктатуру «Tronco de poder» – вертикальным стержнем государственной власти, пронизывающей всё чилийское государство сверху вниз. Этот «вертикальный стержень» был полностью иерархической системой, построенной по военному образцу, никаких параллельных государственных институтов не существовало, всё полностью было подчинено органам хунты на местах, которые, в свою очередь, подчинялись вышестоящим руководителям. Властный стержень заканчивался на верхушке пирамиды лично генералом Пиночетом.
Были запрещены все левые партии, от коммунистов и леворадикалов до умеренных социал-демократов. Под запрет попали некоторые либеральные буржуазные партии, христианские демократы, была даже запрещена симпатизирующая Пиночету национальная партия.
Через некоторое время началось сращивание военной диктатуры с фашизмом. У чилийской хунты не было другого пути, так как единственным союзником военных на первом этапе диктатуры были чилийские ультраправые. У военных не было идеологии, в которой они остро нуждались, а у фашистов она была.
Фашисты с каждым днём стали получать все больше влияния в обществе, пока не стали абсолютно доминирующей политической силой в стране. Насаждалась государственная идеология, представляющая собой чилийский вариант ультраправого религиозного (католического) консерватизма и национализма.
Те же самые люди, которые ещё недавно поддерживали крайне левых из блока «Народное единство», через несколько лет абсолютно искренне и с точно таким же энтузиазмом участвовали в «народном возрождении». Как раньше они восхищались Альенде, так с не меньшим энтузиазмом боготворили Пиночета, спасшего страну от коммунистов. Это обстоятельство однозначно говорит в пользу эффективности фашистской пропаганды. Не имеет значения, о чём говорят фашисты, главное – как они это делают, насколько их лозунги и призывы эмоциональны, в какой степени они влияют на сознание людей.
Во так в одной стране за несколько лет левая фашистская диктатура сменилась правой, не менее фашистской. Вооружённая борьба с фашизмом сродни балансировке на скользкой крыше. Всегда есть соблазн для борьбы с одном демоном привести другого, чтобы тот сожрал первого.
Таким образом, классическое марксистское классовое определение фашизма, сформулированное Георгием Димитровым и прозвучавшее на седьмом Конгрессе Коминтерна, определившее фашизм как «антикоммунистическую диктатуру империалистических элементов финансового капитала», не выдерживает никакой критики. Ни антикоммунизм, ни антимарксизм не является обязательной отличительной чертой фашизма.
***
Из отрицания непреодолимости классовых и социальных противоречий рождается идея фашистского социального государства. Пропагандируемое, планируемое или создаваемое фашистами тоталитарное социальное государство всегда сравнивается с неким абстрактным государством социальной справедливости, которое непременно должно возникнуть в далёком будущем. При этом фашисты не утруждают себя объяснением причин, по которым в этом идеальном государстве должны исчезнуть принципиально неустранимые социальные противоречия.
Популистская идея построения социального государства всегда входит в теоретический базис любого фашизма. Она присутствует, в том или ином виде, абсолютно во всех известных автору фашистских идеологиях и всегда активно используется в фашистской пропаганде.
В основу фашистской идеологии могут быть положены антикапиталистические идеи. Тем не менее в реальном фашистском государстве присвоение доходов от общественного труда всегда происходит чисто капиталистическим способом, в пользу эксплуататорского класса — партийной и государственной бюрократии (штрассеризм, большевизм, национал-большевизм и прочие разновидности левого фашизма), промышленного или финансового капитала (правый и консервативный фашизм и прочие виды фашизма), духовенства и чиновничества (исламофашизм, христианский фашизм и иные виды клерикального фашизма), крупных землевладельцев (аграрный фашизм, бауэровский фашизм), аристократии (некоторые разновидности монархического, правого, бауэровского, религиозного и прочих видов фашизма).
Нацистская партия родилась как левая националистическая рабочая партия и была такой партией в течение первых 14 лет своего существования. Нацисты и немецкие коммунисты вербовали своих сторонников среди одного и того же типа граждан — среди людей подверженных влиянию постмодернистских, традиционалистских и антилиберальных идей, с доминирующей эмоциональной составляющей в своём поведении и склонных культовому сознанию. Они использовали в своей пропаганде один и тот же политический язык – указывали в качестве источника всех социальных проблем некий заговор врагов (коммунисты — заговор богатых людей, нацисты — заговор евреев).
Ряды нацистов, по мере преследования леворадикальных немецких организаций со стороны правительства Веймарской республики, в массовом порядке пополнялись бывшими коммунистами. В 1929 году находившееся у власти в Германии социал-демократическое правительство запретило деятельность «Союза красных фронтовиков», насчитывавшего на момент запрета более 200 тысяч членов. Примерно 160 тысяч членов этой организации после 1933 года вошло в состав штурмовых отрядов нацистов. Количество бывших коммунистов в рядах NSDAP постоянно росло и вместе с влившимися в ряды нацистов коммунистами увеличивалось влияние левой националистической идеологии внутри партии. В результате чего, в период с 1929 по 1934 год в Германии существовали отряды штурмовиков, которые состояли более чем на две трети из бывших коммунистов.
Наиболее влиятельное течение в нацистской партии возглавляли левые национал-социалисты братья Грегор и Отто Штрассеры. Штрассеры понимали национал-социализм исключительно как антикапиталистическое движение. Левые национал-социалисты не испытывали стремления к захвату чужих территорий и подчинению других народов. Они выступали за отмену крупного помещичьего землевладения, говоря о том, что земля принадлежит всей нации. Они выдвигали политические требования кооперации немецких крестьян и укрупнение мелких промышленных производителей. В основе их программы был классический корпоративизм и государственное регулирование всех взаимоотношений между трудящимися и капиталистами. Ранний немецкий национал-социализм был очень похож на итальянский фашизм.
Левое направление в нацистской партии считало допустимым сотрудничество с марксистами, причём как с социал-демократами, так и с коммунистами. Грегор Штрассер открыто требовал использовать опыт большевиков по захвату и удержанию власти, по организации тоталитарного социального государства. Штрассеры считали социал-демократов и коммунистов союзниками, а буржуазные партии своими врагами. Йозеф Гёббельс, будучи секретарём Штрассера 1 января 1926 года записал в своём дневнике: «Ужасно, что мы и коммунисты бьём друг друга. Где и когда мы сойдёмся с руководителями коммунистов?». Гитлер в начале своей партийной карьеры был активным сторонником Штрассеров и также считал, что коммунисты могут быть союзниками в борьбе немецкого народа за социальную справедливость. Его первые публичные выступления изобиловали откровенно марксистскими социалистическими лозунгами.
Сторонники Грегора Штрассера долгие годы были самой влиятельной группировкой в нацистской партии, даже после ухода из партии Грегора Штрассера в декабре 1932 года, вплоть до масштабной чистки Гитлером рядов партии от своих оппонентов, начавшейся с событий июля 1934 года, известных в исторической литературе как мятеж Рёма или «ночь длинных ножей». После окончания Второй мировой войны всякий левый национал-социализм стал именоваться не иначе как «штрассеровский фашизм».
***
Идеи Штрассеров послужили после окончания Второй мировой войны идеологической базой для создания левых фашистских организаций по всему миру. Одним из наиболее известных примеров политических организаций классического левого фашизма, является наиболее активная часть коалиции «Народное единство», приведшей президента Сальвадора Альенде и его социалистическое правительство к власти в Чили в 1970 году.
После прихода к власти новое чилийское правительство начало «социалистические реформы»: экспроприацию земель, коммерческой недвижимости и другой частной собственности, национализацию крупнейших частных чилийских компаний и банков, национализацию филиалов иностранных компаний и отделений крупнейших зарубежных банков, государственный контроль во всех сферах экономики и общественной жизни. При этом «реформы» повсеместно сопровождались грабежами, захватом недвижимости и земельных участков.
Радиостанции и телевидение перешли под контроль правительства. Для установления контроля над газетами правительство Альенде установило государственную монополию в бумажной промышленности.
Социалисты, левые христиане и экстремистское «Левое революционное движение» открыто заявили об отказе в передаче власти после окончания, установленного Конституцией страны срока, они выступили за отмену выборов и признались, что готовы с помощью насилия и далее удерживать власть. Создавались рабочие военизированные отряды, которым с армейских складов стали раздавать оружие. В армии и на флоте социалисты начали вести активную пропаганду, создавать партийные организации. В школах и университетах стали насаждать фашистскую идеологию, прививать враждебность к другим странам, в особенности к США.
Социалисты за короткий срок развалили чилийскую экономику. Градус ненависти граждан к друг другу никогда ещё в чилийской истории не был так критически высок. Страна была на пороге гражданской войны. Если быть точнее, то война уже началась.
Последовавший после поставленного социалистами неудачного эксперимента со страной, 11 сентября 1973 года военный переворот, возглавленный армейским командованием, ВМФ и ВВС страны, а также полицейскими силами, по своей сути был антифашистским военным мятежом. Но, как оказалось, впоследствии, ни о какой защите демократии мятежники даже и не думали.
В Чили была провозглашена программа «народного возрождения», началось структурное переустройство государства. Коллегиальное управление быстро закончилось, и генерал Пиночет установил авторитарный режим, подчинив себе все ветви власти, включая суды и парламент, государственные учреждения, полицейские и военные части. Пиночет стал чилийским фюрером, вождём нации — его титул стал именоваться «Верховный лидер нации» (Jefe Supremo de la Nación).
Пиночет называл новую авторитарную диктатуру «Tronco de poder» – вертикальным стержнем государственной власти, пронизывающей всё чилийское государство сверху вниз. Этот «вертикальный стержень» был полностью иерархической системой, построенной по военному образцу, никаких параллельных государственных институтов не существовало, всё полностью было подчинено органам хунты на местах, которые, в свою очередь, подчинялись вышестоящим руководителям. Властный стержень заканчивался на верхушке пирамиды лично генералом Пиночетом.
Были запрещены все левые партии, от коммунистов и леворадикалов до умеренных социал-демократов. Под запрет попали некоторые либеральные буржуазные партии, христианские демократы, была даже запрещена симпатизирующая Пиночету национальная партия.
Через некоторое время началось сращивание военной диктатуры с фашизмом. У чилийской хунты не было другого пути, так как единственным союзником военных на первом этапе диктатуры были чилийские ультраправые. У военных не было идеологии, в которой они остро нуждались, а у фашистов она была.
Фашисты с каждым днём стали получать все больше влияния в обществе, пока не стали абсолютно доминирующей политической силой в стране. Насаждалась государственная идеология, представляющая собой чилийский вариант ультраправого религиозного (католического) консерватизма и национализма.
Те же самые люди, которые ещё недавно поддерживали крайне левых из блока «Народное единство», через несколько лет абсолютно искренне и с точно таким же энтузиазмом участвовали в «народном возрождении». Как раньше они восхищались Альенде, так с не меньшим энтузиазмом боготворили Пиночета, спасшего страну от коммунистов. Это обстоятельство однозначно говорит в пользу эффективности фашистской пропаганды. Не имеет значения, о чём говорят фашисты, главное – как они это делают, насколько их лозунги и призывы эмоциональны, в какой степени они влияют на сознание людей.
Во так в одной стране за несколько лет левая фашистская диктатура сменилась правой, не менее фашистской. Вооружённая борьба с фашизмом сродни балансировке на скользкой крыше. Всегда есть соблазн для борьбы с одном демоном привести другого, чтобы тот сожрал первого.
Таким образом, классическое марксистское классовое определение фашизма, сформулированное Георгием Димитровым и прозвучавшее на седьмом Конгрессе Коминтерна, определившее фашизм как «антикоммунистическую диктатуру империалистических элементов финансового капитала», не выдерживает никакой критики. Ни антикоммунизм, ни антимарксизм не является обязательной отличительной чертой фашизма.
***
Из отрицания непреодолимости классовых и социальных противоречий рождается идея фашистского социального государства. Пропагандируемое, планируемое или создаваемое фашистами тоталитарное социальное государство всегда сравнивается с неким абстрактным государством социальной справедливости, которое непременно должно возникнуть в далёком будущем. При этом фашисты не утруждают себя объяснением причин, по которым в этом идеальном государстве должны исчезнуть принципиально неустранимые социальные противоречия.
Популистская идея построения социального государства всегда входит в теоретический базис любого фашизма. Она присутствует, в том или ином виде, абсолютно во всех известных автору фашистских идеологиях и всегда активно используется в фашистской пропаганде.
В основу фашистской идеологии могут быть положены антикапиталистические идеи. Тем не менее в реальном фашистском государстве присвоение доходов от общественного труда всегда происходит чисто капиталистическим способом, в пользу эксплуататорского класса — партийной и государственной бюрократии (штрассеризм, большевизм, национал-большевизм и прочие разновидности левого фашизма), промышленного или финансового капитала (правый и консервативный фашизм и прочие виды фашизма), духовенства и чиновничества (исламофашизм, христианский фашизм и иные виды клерикального фашизма), крупных землевладельцев (аграрный фашизм, бауэровский фашизм), аристократии (некоторые разновидности монархического, правого, бауэровского, религиозного и прочих видов фашизма).
итп
Кланы: [ книги ]