«Скажи, ты ведь не раз думала о том, что такое счастье? Для большинства людей это слово умещается в простом и ярком образе. Только представь: Небольшой домик посреди широкой поляны. Тёплое солнце, пушистые облака. И горы, выглядывающие откуда-то из-за горизонта. Весёлые ребятишки, босоногие, с царапинами на коленях, смеясь, бегают за кроликами. Молодая и стройная жена в лёгкой соломенной шляпке зовёт их обедать. Широкоплечий и статный муж читает газету, развалившись в шезлонге. В гости заходят друзья. Их много, они уважительно жмут руки мужу, не оставляют без искренних комплиментов и остальных домочадцев и пускаются в жаркий спор, о чём-то одному им известном, пуская кольца из трубок, вскрывая старинное вино из личного погребка хозяина. Они размашисто хохочут, договариваются о сотне ненужных вещей и под вечер расходятся...
Ты не поверишь, но, когда-то примерив на себе этот образ, я почувствовал… отвращение. Он показался мне гробницей для разума, возможно, красивой, настолько, что в неё были бы не прочь залечь даже императоры, однако – лишь гробницей.
Да, я знал, что эти стремления, наверное, самое человечное, что в нас есть, однако тогда я решил, что быть просто человеком – не достаточно для меня. И с того момента я принялся взбираться на крупнейшую из окружающих меня гор, шаг за шагом приближаясь к вершине. Я отлично понимал, что, заберусь я на неё или нет, это, в конце концов, принесёт лишь разочарование. Однако не делать вообще ничего было значительно хуже. И пока я взбирался, я чувствовал счастье от одного движения вверх.
Попутно я огибал множества чужих счастливых мирков, аккуратно обходя их, как стеклянные шарики с искусственным снегом. Иногда мне казалось, что в этом движении я ищу что-то, приближающееся на мгновение, и тут же вновь ускользающее куда-то в неведомые дали. Иногда мне казалось, что я бегу вдогонку за этой секундой жизни, а по пятам, подобно чёрному монстру несётся всепоглощающая пустота, сжирая мои следы и сразу накидываясь, стоит мне остановиться лишь на мгновение.
В конце концов, я взбирался всё выше, сначала по скалам, потом по облакам, а потом и по звёздам. И в результате я забрался выше всех, кого знал, на мгновение почувствовав это божественное ощущение полёта, а потом и весь тот ужас, как прыгун в высоту, который уже оставил где-то далеко внизу шест, и теперь, не имея и малейшей опоры, начинает падать. Однако, и тогда я смог ухватиться за невозможное, заплатив всем, что у меня было, всем, чего достиг, отбросив почти всё, что знал. И я смог забираться дальше, уже в каком-то совершенно другом измерении, совершенно безумном и невероятном, как мне поначалу казалось. Эта вынужденная задержка, когда я пытался хотя бы понять, куда я попал, она заставила меня оглянуться по сторонам, будто я выпал из бешенного клокочущего потока. И тогда я увидел людей. Поначалу они поразили меня, как ребёнка. Утягивая меня в свои дела, они рождались и умирали, уносясь вдаль на своих потоках, вдруг останавливались рядом, разлетаясь, как брызги, ведомые извилистыми линиями своих судеб. Некоторые из них стали мне дороги, и я не знал, каких богов проклинать, когда наши с ними пути расходились, часто расшвыривая нас по самым дальним углам Вселенной, даже когда физически мы оставались рядом.
А они тоже находили и теряли своё счастье, они умирали и исчезали, и лишь совсем недавно я смог осознать, что в этом нет ничего плохого, потому что таков ход жизни, что бы мы не подразумевали под этими словами.
И в результате я вернулся к тому, с чего начал, замкнув круг. Я снова к чему-то иду, вращаясь в потоке событий. Иногда я выныриваю, осматриваясь вокруг мутными глазами, выглядываю в окно, на спящий мегаполис, или неожиданно пытаюсь найти что-то в лицах прохожих, или удивлённо смотрю в глаза своему отражению в чашке кофе, а потом снова теряюсь в процессе.
Иногда я думаю, может быть, я и не человек, а некое существо-скиталец, живущее, лишь чтобы двигаться в никуда. Может быть, лишь в момент смерти я с удовольствием смогу осознать, что вот, наконец, цель достигнута. Дальше идти некуда. Как некуда и падать.
Понимаешь?
И поэтому, насколько бы мне не казалась безумной затея, которую ты предлагаешь, я согласен принять в ней участие. Думаю, это получится чертовски весело. А о чём другом, кроме как об отличном заряде нездорового веселья может мечтать такое существо, как я. Так ведь, Диана?»

Во время всей этой речи она ни разу не обернулась, стоя перед стеклянной стеной и смотря, как вспыхивают и гаснут разноцветные линии машин, проносящихся где-то далеко-далеко внизу.
Тьма вырисовывала на стекле лишь половину её лица, придавая отражению холодную и изящную загадочность.
Время не пожалело черты Коронер, заострив их и высушив.
Наконец, обернувшись, она улыбнулась одними уголками губ.
- Ты прав, Эд.