Я вот подумала зарисовать свою жизнь в 27 лет.
Моя жизнь похожа сейчас на поход в валенках по гладкому льду.
И я иду такая, в телогрейке, потею, платок пуховый сбился на бок. Иду значит, а в руках такие огромные клетчатые сумища.
А в сумищах обиды мои - всякие тухлые бананы там, картошка.Вонь стоит жуткая.Но я все это пру в надежде, что пригодится когда-то.
Рядом степенно вышагивает мой красавиц муж.Я изредко окликаю его матом ибо не успеваю за его ножищами.
Вцепившись в мою юбку за мной семенет перемазанный углем сыночек.Он в рваном пальтишке и картузике.
Я иду, подскальзываюсь в валенках-то, смачно матерюсь, шлепаю сына по рукам, но тот намертво вцепился в мою юбку.
А муж такой красивый, стоит и смотрит вдаль, стараясь не замечать моих падений и мата.
А порой презрительно цедит себе под нос осуждения, не пытаясь освободить меня от этих сумок или поправить платок.
Вот так и чешем мы.И мимо проплывают пары на коньках под руку, или ползущие на брюхах семейства.
Или встречаются печальные женщины, несущие на вытянутых руках гробики с отжившими отношениями. Им бы спустить их в ближайшую прорубь, но нет, чешут рядом, умиляясь своей скорбности.
И премся мы такой вот дурацкой, расстроенной колонной, среди сбивающих нас с ног своим счастьем счастливых пар на коньках, кк восходящему солнцу.И никогда не успеваем дойти до него и погреться хоть немного среди этого льда.Ия пытаюсь отцепить ручонки своего сына или обогнать мужа, привычно перехватывая свои мешки с обидами. И плетусь позади....
Когда мне исполнится этой весной 28 я хочу наконец таки бросить эти сумки, снять пуховый платок, одеть легкое платье, взять за руку мужа и сына и растопить к чертям этот лед или вмерзнуть в него до основания.