Давно товарищ Тень не смотрела такие вот сильные картины…Советовать, в отличие от других фильмов, не буду – оно слишком яркое, яростное, буйное, жестокое, очень сильно и зло бьющее по чувствам…Да и на отзыв это, скорее всего, непохоже – так, небольшое размышление вслух, по мотивам, в попытке прояснить для себя самой, что же продержало меня все эти три часа, не отрываясь, от экрана, и отчего фильм настолько врезался в память…
Фильм, неожиданно напомнивший книгу – «Сто лет одиночества» Маркеса… Фильм, рассказывающий о жизни и смерти…Фильм, заставляющий заглянуть в глубины собственного «я», и ужаснуться от того, что там увидишь… Фильм, показывающий повседневную жестокость, и вызывающий невероятный клубок эмоций: омерзение и сострадание, возмущение и жалость, недоумение и, - неожиданно! – понимание…

Жизнь человека, уехавшего из Кореи в Японию, показанная глазами его сына, и его смерть. Сложное и трагичное переплетение людских судеб, своей жизнью создававших целую эпоху… Самых обычных людей, стремящихся к счастью! Жизнь корейцев-иммигрантов, показанная так, что проживаешь её, словно свою. Фильм, основанный на реальных событиях. Фильм, заставляющий мучительно искать ответ на вопрос – почему, почему же всё именно так вот случилось? Когда нарушился ход времени? Чем вызваны поступки героев? Отчего так огрубели сердца? Что сделало из главного героя, Кима Сюнпэя, такого вот чудовищного монстра?
"Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя," говорил Фридрих Ницше… И в этом фильме есть жуткое подтверждение этим словам…
И, когда заканчивают бежать титры, ты сидишь, пытаясь отыскать ответ на все эти вопросы, и справиться с бурей, поднявшейся в душе…
Итак, "Кровь и кости", режиссёр Ёити Саи, 2004 г.
«Моя кровь досталась мне от матушки,
а кости — от папаши».
Старинная корейская песня.
…А началось всё с криков: «Осака!», на корейском судне, плывущем в чужую страну. Ярко светит солнце, и гонит ветер зыбкую рябь по гладкой морской шкуре. Кричат чайки, и далеко-далеко, у самой линии горизонта, виднеется остров. Япония, Осака. Дымят трубы, гудят пароходные сирены. Молодой человек, щурясь, всматривается вдаль. Так вот ты какой, Берег Счастья?..
Впрочем, не так-то просто добиться счастья в чужой стране. Но Ким Сюнпэй упорен, и дело горит в его руках – собственными усилиями он открывает цех по переработке рыбы. Он всегда и во всём привыкает поступать жёстко, да, чего уж там! Будем говорить прямо – жестоко! Семья, родственники, рабочие на крохотном поначалу предприятии, все они знают, что Ким не желает слышать слово: «Нет!». Всегда и всего он привык добиваться только одним – силой. Его жена уже не один год терпит побои, ведь здесь, в узком, замкнутом мирке корейского квартала, за неё совсем некому заступиться. Правда, и её терпение имеет предел: она находит в себе силы уйти от мужа, с завидной регулярностью срывающего на ней свою злость. Правда, Ким Сюнпэй недолго остаётся один. Он находит себе подругу – Киёко. Вот только Счастье никак не желает жить с ним под одной крышей…
Тысячи нитей сплетаются в ярком узоре – жизни маленького корейского квартала. Свадьба следует за похоронами, люди рождаются и умирают…Но вот какие же яркие и запоминающиеся образы! Строгая женщина-мать, подкошенная побоями мужа, и упрямо сопротивляющаяся ему; Ким Сюнпэй, тиран и самодур, расчетливый циник, взрывающийся от гнева, и умеющий наводить страх даже на видавших виды японских якудз; его старший сын (ах, как же его сыграл Одагири Дзё! Вот про кого можно сказать: «человек с тысячью лиц»! Какой замечательный негодяй из него получился! Очень неожиданная, но не менее яркая роль, заслуженно отмеченная японской кино-академией!), пришедший получить с отца «должок», наглец, самоуверенный искатель наживы и лёгкой жизни – как раз один из этих самых якудз; тоненькая тростиночка Ханако, его сводная сестра, променявшая журавля в небе на синицу в руках, и сполна хлебнувшая горечи за последствия своего выбора; покорная и послушная Киёко, превратившаяся в беспомощное растение, навек прикованное к больничной койке; нахрапистая Садако, её сиделка, сумевшая обобрать самого Кима; следующий за ним тенью младший брат; идейный коммунист, мечтающий вернуться на родину и пропавший там без следа; и, наконец, автор повествования, Масао, истово ненавидящий отца, и с горечью понимающий – у них общая кровь и кости, её не вытравишь, и она толкает на такие же жестокие поступки…

Эта история могла приключиться в любой стране мира – от трущоб Буэнос-Айреса до Чикагских подворотен, от затерянного в глубинке советского посёлка до окраин Берлина, или же польского гетто…Но она произошла в Японии. Чужаки-корейцы, маленький, замкнутый мир, постоянная борьба за выживание, вечная бедность, унылое существование, невозможность вырваться из этого замкнутого круга – возможно, именно это ожесточило главного героя, и, в конце концов, сделало из него монстра. Ким Сюнпэй, отец, избивающий жену и детей, калечащий судьбы тех людей, что имели несчастье оказаться поблизости, кажется абсолютным, бесчеловечным, чудовищным Злом. Причём, ни прожитые годы, ни перенесённые испытания не изменяют его – он так и остаётся хищным, жадным до денег собственником. Когда видишь его, ковыляющего с тросточкой по улице, с ехидным прищуром тёмных, застывших глаз – становится жутко. «Кто этот старик?» - спрашивает один из братства якудз. «Это – сам дьявол», - отвечает шеф, низко кланяясь хромому, потрёпанному жизнью корейцу.
Ростовщичество очень идёт ему – он выжимает деньги из должников, до последней йены, и даже самоубийство жертвы не может вызвать сочувствия в его душе: «Он потратил мои деньги, а теперь утопился?!» - возмущается он поступком литейщика, сумевшего ускользнуть от его власти…
Глядя, как он избивает жену и дочь, начинаешь сомневаться – да, полно ли, есть ли вообще у него душа?!! Но Такеси Китано играет гениально, и неожиданно за маской равнодушного ко всему изверга и садиста начинает проглядывать…человек. Глубоко-глубоко спрятанный, уродливый и…жалкий. Человек, нежно обмывающий потерявшую речь и сознание Киёко, ухаживающий за ней, как за младенцем, и далеко не сразу решающийся передоверить эту обязанность сиделке…Человек, пришедший на похороны повесившейся от безысходности дочери, и вытрясающий из её ничтожного, повторившего его путь мужа ответ на вопрос: «Где моя дочь?!». Человек, наблюдающий за траурной процессией, несущей гроб первой жены – издали, на расстоянии, потому ведь как ему, который так сильно изувечил её жизнь, к этим самым похоронам присоединиться?! Человек, признавший грех перед незаконнорожденным сыном, и предоставившего ему крышу над головой и всё, чем располагала на тот момент его семья – потому что надо платить по долгам, тем более, если эти долги так велики…
А что же Масао? Он истово, искренне, от всего сердца ненавидит отца – и за свою беспомощность, и за то, что тот разбивает семейную жизнь, и за его «кровь и кости», которые вынуждают его отказать в помощи Ханако, когда она ей так нужна… «Знаешь, ты становишься похож на отца» - говорит она, и получает в ответ так напоминающий старшего Кима тяжёлый взгляд и циничную улыбку. «Наверное. Ведь у меня такая же грязная кровь, как и у него», - равнодушно соглашается Масао. Круг замкнулся – так же, как его отец отказал в деньгах ему, когда он просил их для лечения матери, так и Масао отсылает сестру ни с чем. И Ханако, сбежавшая из дома, от отца, замуж за нелюбимого человека, с ужасом убеждается, что её избранник – это такой же Ким, и её муж поступает с ней так же, как отец в своё время поступал с матерью…

Неудивительно, что человек, так поступавший с людьми, не смог заслужить ни уважения, ни сочувствия, ни понимания. Приходит время, когда он находит сына, и предлагает передать ему дело, но слышит в ответ: «Ты всегда жил только ради себя. Ты был эгоистом, и чужие несчастья и тяготы тебя не трогали. Уходи. Ты мне не нужен. Так же, впрочем, как и твои деньги!»
И всё действие пронизывает разъедающее, отравляющее всё вокруг, подобно раковым клеткам, насилие. И чувствуешь отчаяние и безысходность из-за того, что никто не в силах его остановить!
Но даже в этом жестоком, невыносимом, ужасном мире есть место Доброте. Сын, бережно пожимающий руки матери, застенчиво просящей его: «Не ходи ко мне! Я так плохо выгляжу! Мне стыдно! Видишь, руки мои почернели от облучения»…Дочь Садако, закрывающая старого и больного Кима от разъярённой матери, охаживающей бывшую грозу квартала его же палкой-костылём по спине: «Мама! Не дерись! Не бей его! Ему же больно!»
Мать Масао, сующая припрятанные от мужа деньги в руки его сводного сына, под проливным дождём: «Возьми их! Уходи, и больше никогда не возвращайся!».
Течёт жизнь, словно река – дальше и дальше, оставляя позади родных и врагов, и теряется в воспоминаниях былое… Дряхлый старик лежит в постели, и перед его гаснущими глазами снова встаёт далёкий берег, и кричат чайки, и лёгкая рябь волнует беспредельную морскую гладь, и поёт-рыдает скрипка о том, что не свершилось, не сбылось…Кто виноват в этом? Почему так всё сложилось? Ведь ему удалось найти новый берег! Где же ты, Счастье?! Впрочем, только одно сейчас важно – именно в этой земле суждено похоронить самое главное, что в нём есть – «Кровь и кости»…