Японщина и китайщина - это очень здорово, но и старая любовь не ржавеет, так что будет тут немного польских стихов

Несколько лет назад, начиная учить польский язык, я приобрела себе такую книгу. Она стала моим любимым учебником: там хорошие и понятные уроки, а также есть отличные стихи и короткие рассказы.

Например... (под катом, чтобы не занимать место простынёй)

Konstanty Gałczyńsky (1905-1953)

WIDZISZ, ZNOWU JESIEŃ...

Oto widzisz, znowu idzie jesień;
człowiek tylko leżałby i spał...
Załóżże swój szmaragdowy pierścień:
blask zielony będzie miło grał.

Lato się tak jak skazaniec kladzie
pod jesienny topór krwawy bardzo,
a my wiosnę widzimy w szmaragdzie,
na pierścieńiu, na twym jednym palcu.
1937

Позднее нашла перевод на русский - Эрнста Левина.

Константы Галчиньский (1905 –1953)

ВИДИШЬ, СНОВА ОСЕНЬ...

Видишь, снова осень, дождик нудный:
Так с утра опять бы лёг да спал...
Ты надень свой перстень изумрудный,
Чтоб зелёным светом заиграл.

Лето, как на плахе – под багровым
Осени тяжёлым топором,
А у нас весна сверкает снова –
В перстеньке, на пальчике твоём.
1937

Это стихотворение мне нравится: как метко подмечено "лёг бы да спал")

А ещё там было одно стихотворение, которое запало мне в самое сердце...

Krzysztof Kamil Baczyński

Elegia o chłopcu polskim

Oddzielili cię, syneczku, od snów, co jak motyl drżą,
haftowali ci, syneczku, smutne oczy rudą krwią,
malowali krajobrazy w żółte ściegi pożóg,
wyszywali wisielcami drzew płynące morze.

Wyuczyli cię, syneczku, ziemi twej na pamięć,
gdyś jej ścieżki powycinał żelaznymi łzami.
Odchowali cię w ciemności, odkarmili bochnem trwóg,
przemierzyłeś po omacku najwstydliwsze z ludzkich dróg.

I wyszedłeś, jasny synku, z czarną bronią w noc,
i poczułeś, jak się jeży w dźwięku minut - zło.
Zanim padłeś, jeszcze ziemię przeżegnałeś ręką.
Czy to była kula, synku, czy to serce pękło?


И недавно найденный прекрасный перевод

Кшиштоф Камиль Бачинский

Элегия о... [польском мальчике]

Пер. Владимир Окунь

Вырвали тебе, сыночек, сны, что снились наяву,
кровью выткали, сыночек, глаз печальных синеву,
желтой охрой проливали на пейзажи пламя,
по деревьям вышивали мертвыми телами.

Думал ли, сынок, что землю ты свою изучишь,
прорезая в ней тропинки сталью слез горючих?
Выращен во тьме кромешной, вскормлен злаками тревог,
грязь изведал и бесчестье человеческих дорог.

И ушел ты в ночь, сжимая вороненый ствол,
чуял — в шорохе мгновений затаилось зло.
Падал, а рука крестила землю сквозь усталость…
Пуля ль то была, сыночек, сердце ль надорвалось?

Кшиштоф Камиль Бачинский погиб молодым, не дожив до освобождения Польши...