Исторически сложилось так, что девочки в семье - это отрезанные ломти. Их даже очень часто называли "чужие дочери" или "милые воришки"- потому что они всегда уходили жить в семью мужа и им вменялось в обязанность досматривать свекровь со свекром. В лучшем случае (если семья мужа и муж позволяли) - по большим праздникам девочка могла увидеться со своими родными. Но очень часто день свадьбы становился последним днем, когда она с ними виделась. Поэтому в девочек особенно не вкладывались. У корейцев принято считать, что все затраты на девочку в семье: вещи, купленные девочке, подарки – все это бесполезная трата денег, так как девочка, вышедшая замуж, уйдет в чужую семью. И ладно бы вещи, но любовью и вниманием родители тоже не особо делись: любовь, внимание, время - это все ресурсы, их надо экономить. Родилась девчонка - ну что же, стоит потерпеть 17 лет, а пока пусть пол моет. Девочки делали самую черновую работу, а при живой матери их даже готовить не учили (Это все подавалось под соусом: "Свекровь тебя научит, как принято у них и как нравится ее сыну", но на деле - "пусть свекровь потеет, а у нас тут нечего переводить продукты!"). Возможно, именно поэтому в корейских женщинах настолько убита тепловая составляющая - они резкие, угловатые, они не нежные.
Как говорится, спасибо, что перестали выдавать насильно замуж в 12 лет - и то хлеб.

Из тех времен, или это уже нынешние отголоски, но родители жены не особо вкладываются в жизнь молодой семьи. Приданое выдали и досвидос.
Семейство мужа - другая песня. Тут, как в любой стране мира, надо очень постараться, чтобы мама мальчика признала, что сыначку своего вырастила именно для этой вот мерзкой девки, которая посмела отобрать цветочек.
Впрочем, "отобрать цветочек" - это громко сказано. Пока корейская свекровь жива, женщиной №1 для корейского мужчины, будет она. Жен и детей может быть много, а мама одна! Идиотские загадки типа "Горит дом и кого будешь спасать: маму, жену или дочку" в условиях Кореи абсолютно не актуальны. Потому что иерархически ценности выстраиваются так: №1 - Мама (дала жизнь и ты по гроб обязан), №2 - Дочка (генетически вложился и она уже есть), №3 - Жена.
Если внезапно в игру вступает мужской фактор, то места поменяются: 1 - отец, 2 - старший сын (или единственный), 3 - мать, 4 - младший сын (или дочь), 5 - жена. Вопщем, как ни крути, жена сгорает при любом раскладе.
Так вот, мир и покой в семье зависят от мамы и жены - наверное, как и в любых странах))))
Но ладно бы бытовые свары. Печаль начинается там, где дело доходит до разводов.
При разводе, очень часто общие дети оказываются на улице (не совсем, конечно, на улице - отправляются в детский дом или приют).
Да, в патриархальной стране с упадочной рождаемостью, где дети - высшая ценность, они же являются самым бросовым товаром.
Корея - страна контрастов)))

Почему? Потому что вот так.

Женщина после развода приобретает статус разведенки (если она без детей). Т.е. в обществе, где цена женщины и так невелика, она становится двадцать третьим сортом. Повторные браки очень редки. Именно поэтому в последние годы корейцы бьют в набаты по поводу "поколения сампо" - девушек, которые отказываются от базовых вещей (свадьбы и детей, очень часто туда же можно отнести отказ от секса и от отношений вообще). И это нынче реально проблема.
Зачем расписываться, если потом столько сложностей? Зачем рожать детей, если можно делать карьеру, жить своей жизнью и не рожать их. Корейской (да, и не только) женщине нужны очень веские причины и конкретные гарантии, чтобы изменить ситуацию в пользу спиногрызов.
А учитывая то, что отношения вне брака порицаемы не менее, чем все остальное (пожалуй, только на студентов общество готово закрыть глаза, но про студенческий секс я расскажу как-нибудь отдельно)))), женщины и в отношения вне брака вступают без особого воодушевления.

Так вот, возвращаясь к разводу.
При разводе, если женщина по каким-то причинам остается с ребенком и при этом у нее нет стабильной поддержки (материальной и моральной) - она обречена.
Очень, очень мало матерей-одиночек выплывают. Чаще всего получается так, что мать становится отбросом общества, маргинализируясь со скоростью света: ее не возьмут на работу (по корейским меркам мать-одиночка - бракованная и никчемушная тетка, которая "нагуляла" пусть даже и в браке), ее не примут в коллектив и друзья у нее новые не появятся. Давление общества на матерей-одиночек настолько сильно, что бэби-боксы в приютах и детдома не простаивают, а аборты процветают (но про них тоже отдельно). И женщины это знают. Только если у женщины есть свой доход или поддержка семьи, она оставляет себе ребенка вне брака (государственная поддержка в данном случае просто отсутствует).

Проблема с отцами - другая. Исторически так сложилось, что в корейских семьях вот только последние годы папы как-то начали включаться в жизнь с детьми. Этому способствуют социальные программы и все та же падающая рождаемость. Корейским мальчикам вдалбливают в головы, что дети - это ценность, благо и роскошь.
Печаль в том, что у многих в этих самых головах остается только "роскошь". Поэтому для многих же ребенок - это статусность и элитарность. Но какашки, зубы и температура - это пусть жена как-то разбирается.
Поэтому большинство корейских мужчин, которые приходят домой только ночевать и в то время, когда дети уже спят, даже в полной семье - воскресные папы. И мало у кого есть с детьми контакт и близость. Потому что выходной у корейцев - редок и в него правильному корейскому мужчине надо воткнуть церковь, родителей, друзей, спорт. Дети по остаточному принципу добирают крохи со стола.

По статистике, средний южнокорейский мужчина уделяет неоплачиваемой работе, к которой относится и забота о детях, 45 минут в день. (с) Надо еще понимать, что домом корейские мужчины при живой жене не занимаются вообще. В лучшем случае, мужчины могут что-то приготовить по праздникам.

Поэтому при разводе многие мужчины честно говорят, что они понятия не имеют, что желать с этими отпрысками. В лучшем случае, такие папы обеспечивают жен и детей, давая им возможность жить дальше. В худшем - просто умывают руки. Что касается тех самых свекровей и свекров, то бабушки тоже не рвуться заниматься брошенными внуками. Просто потому что а) корейские бабушки социально активны - у них своя жизнь, многие работают до самой смерти (очень у многих корейских старичков есть свой небольшой бизнес. Это может быть кофейня или парикмахерская, или мастерская, или что-то такое же. "Бизнес" часто прогорает или просто становится скучно, и бабуля с дедулей закрываются. Но они делают это с тем, чтобы открыть через месяц что-то новое. Государство это поощряет и на самом деле корейцы до смерти копошатся в своих вот таких вот "делах-развлечениях") и б) это дети мерзкой девки, окрутившей мальчика и не приложившей усилий для сохранения брака. Никакого уважения к традициям! Наконец - в) это вообще наши внуки? или она их нагуляла???
Результат прост. Корейские детские дома полны детьми, у которых есть оба живых родителя и куча родственников. Просто вот так им не повезло.

Поэтому в стране такая низкая рождаемость.

Процент заключения браков сегодня самый низкий за все время ведения такой статистики: 5,5 браков на 1000 человек (данные за 2018 год). В 1970 году этот показатель составлял 9,2 брака. А вне брака рождается очень мало детей (и про это тоже отдельно).
Только в трех странах уровень фертильности (из расчёта по количеству детей на одну женщину) такой же низкий, как в Южной Корее - в Сингапуре, Гонконге и Молдавии.
По данным Всемирного банка, в этих странах показатель составляет 1,2, тогда как для выживания нации средний расчет - 2,1 ребенка на женщину. (с)

К слову про корейское старшее поколение. Корейцы - люди не глупые и понимают взаимосвязь между детьми и уровнем развития общества, в целом, и своего благополучия, в частности. Но тут на сцену в белом плаще выпрыгивает типично корейское хлопанье широко распахнутыми глазками. В последнее время прошла целая череда интервью с корейскими бабульками, которые страдали о том, что их 30-40-летние дочери не радуют их внуками и как же так. Но при этом эти самые дочери должны быть (по версии своих матерей): с образованием, замужем, с хорошей должностью , высокооплачиваемые, ухоженные, ухаживать за своими родителями и - пабам - наконец подарить им внуков. Мысль о том, что внуки стоят в конце списка приоритетов, и нормальная дочь, пока поставит галочки у предыдущих пунктов, состарится и умрет бездетной, им пока в головы не просочилась.

Продолжение следует)

«Здравствуйте, меня зовут Ким Санкё, мне 28 лет, я являюсь гражданином Южной Кореи. 24 ноября 2018 года, в субботу, я зарезервировал столик в клубе Burning Sun Каннама, чтобы отпраздновать день рождения друга, который помогал мне с дизайном интерьера в моём рекламном проекте. Мы выпили примерно 3 бутылки шампанского, когда к нашему столу, подлетела женщина, которая сидела за другим столиком справа от нас. Она схватила меня за левое плечо и спряталась за мной. Затем мужчина перегнулся через стол и попытался схватить женщину под руки и вытащить назад. Она вцепилась в меня, пытаясь сопротивляться. Рефлекторно я схватил мужчину за руку и посмотрел на него. Им оказался менеджер клуба. Как я сделал это, он сделал выпад в мою сторону. Я уклонился, вцепился в него двумя руками и позвал охрану на помощь. Однако результатом их «помощи» стало моё коллективное избиение.

Охранники и ещё несколько человек с соседнего стола (минимум трое) схватили меня и вытащили из клуба. Они протащили меня через VIP-вход и вытолкали наружу, туда, где не было видеокамер. Мужчина, который руководил процессом, а также телохранители и пара его друзей, сбили меня с ног и начали бить ногами. Я отступил и смог позвонить в полицию по мобильному телефону примерно в 07:02 утра. Я не хотел, чтобы нападавшие покинули место преступления, поэтому вернулся к ним и кричал, чтобы они не вздумали сбежать. После чего они снова коллективно побили меня. Это конец первого нападения, которому я подвергся со стороны исполнительного директора клуба Burning Sun и его дружков.

Полиция прибыла на место происшествия в 07:10 утра. Приехав, они увидели, как я, избитый, лежу на земле. Но когда сержант полиции, Хан Чжинун, увидел тех, кто меня побил, он быстро подтолкнул меня ко входу в клуб. Когда я обратился к его коллеге, Ан Хвансоку: «Вы не можете позволить им уйти», — полицейские заблокировали мой обзор и силой затолкали меня в полицейскую машину, надев на меня наручники. Для меня происходящее потеряло всякий смысл, но я спокойно сказал им, что являюсь жертвой нападения, что это я звонил им, что они сами могут увидеть, кто является пострадавшей стороной.

Я вежливо сказал им: «Если вы рассматриваете это как обоюдное нападение, не должны ли вы арестовать и их тоже? Почему вы арестовали только меня?». Однако меня просто молча затолкали в машину. Так, в наручниках, меня привезли в полицейский участок. Сержант Хан Чжинун вёл машину, а офицер Ан Хвансок сидел рядом со мной. Во время поездки мне было трудно дышать. Я попросил снять с меня наручники, чтобы я смог нормально дышать полной грудью, но полицейские начали оскорблять меня. Когда я ответил им на их слова, один из полицейских несколько раз ударил меня кулаком.

Я был в шоке, так как происходящее не имело никакого смысла. Когда я спросил офицеров: «Что происходит? Именно я вызвал полицию, вы сами видели, что на меня напали», — они вновь начали сыпать ругательствами, например: «Заткнись, давай поедем в тишине» (Ан Хвансок).

Я сказал им, что у меня, скорее всего, сломаны или треснули рёбра, так как мне тяжело дышать с заведенными за спину руками. Затем я спросил: «Какие проблемы я могу причинить в таком состоянии?», — Ан Хвансок ответил мне: «Я велел заткнуться на***». Я ответил: «Почему Вы продолжаете так со мной разговаривать? Мне действительно больно, снимите наручники». Тогда Ан Хвансок ударил меня в рёбра, о возможном повреждении которых я сказал ему ранее. Когда я скорчился от боли, он придавил меня своим телом и сильно ударил по плечам три раза.

Мы прибыли в полицейский участок Ёксама примерно в 07:15~07:30 утра. Меня вытащили из машины, и я сказал: «Как полицейские могут избивать людей, ведь именно я вызвал вас». Ан Хвансок ответил: «С**** сын, я велел тебе заткнуться, но ты продолжаешь говорить», — после чего подставил мне подножку со спины и толкнул меня по направлению к полицейскому участку. Когда я упал, он трижды ударил меня ботинком в лицо. В середине нападения я ударился об нержавеющую нижнюю часть стеклянных дверей участка, из-за чего из обеих ноздрей пошла кровь. Мой рот был разорван в трёх местах, поэтому губы сильно опухли.

После второго нападения полицейских перед входом в участок Ёксама, меня завели внутрь, усадили на стул перед центральным столом. всё ещё связанного наручниками. Я был напуган, потому что меня окружила толпа полицейских. Несмотря на то, что я истекал кровью, полиция была занята лишь тем, чтобы сокрыть улики. Они не выполнили стандартную процедуру задержания, не вызвали моего представителя и не зачитали мне мои права («правило Миранды»).

Мне стало очень страшно после того, как я понял, что полиция защищает нападавших из клуба, выдавая меня за виновника инцидента. Я тайно дотянулся до своего телефона, который был у меня в заднем кармане, и позвонил маме по громкой связи. Кровь текла с меня, я сплёвывал его на пол. А один из полицейских изобразил удивление, что у меня течёт кровь после избиения.

Руководитель группы участка Ёксама, Пэк Кванчжэ, и ещё примерно 20 офицеров начали просматривать запись с камер клуба. Они держали меня связанным за решёткой в течение приблизительно 2 часов. Когда моя мама прибыла в участок, она увидела моё состояние и поведение офицеров, после чего позвонила 119 и 112 и заявила, что не хочет, чтобы процесс допроса проводился здесь. Она была шокирована и вызвала мне скорую. Машина скорой помощи прибыла примерно в 08:35 утра, наряд медиков подтвердил: «Пациент должен отправиться в больницу. Мы должны немедленно оказать ему первую помощь». Однако полицейские заявили, что я нахожусь под подозрением о нападении, и уехать они мне не позволят.

Они удерживали меня до 10:00 утра, надеясь, что моё кровотечение прекратиться само собой. До этого, когда кровь из ярко-красной стала желтоватой (сукровица), сержант Ха Чжинун сказал своему коллеге: «Сними видео, как это уб***** харкает слизью, чтобы мы смогли посадить его за противодействие правоохранительным органам». Я заорал, чтобы меня не смели снимать, но четверо офицеров все равно снимали, смеясь и издеваясь надо мной. Впервые в своей жизни я чувствовал себя униженным и опозоренным.

Около 08:46 утра с меня сняли наручники, чтобы передать в полицейский участок Каннама. Они продолжали оскорблять меня и глумиться, поэтому я взял со стола лист бумаги, плюнул на него кровью и швырнул его в Ха Чжинуна со словами: «Это не слизь. Это кровь, которая пошла из-за побоев». В этот момент Ха Чжинун не мог сдержать ярость, его колотило. Он велел остальным схватить меня, кто-то ударом сшиб меня на пол. Около 15 офицеров окружили меня, били ногами и вновь надели на меня наручники. Около 10 офицеров закрывали своими телами меня от камер видеонаблюдения участка, а еще пять давили меня ногами. Ха Чжинун придавил мою голову к полу коленом и схватил за волосы. Он сказал: «Малыш, мы не отпустим тебя, даже если будешь умолять». У меня вновь пошла кровь из носа и рта.

Моя мама была свидетельницей происходящего и была в шоке. Она кричала: «Что вы делаете?», — пыталась остановить их, начав снимать инцидент на свой телефон. Офицеры отобрали у нее мобильный, вытолкали из участка и заперли двери.

Меня вновь избили в 08:46 утра. Повторное кровотечение остановилось примерно к 10:00 утра, меня посадили в тюрьму, пока полиция придумала другую историю, скрывая запись с камер видеонаблюдения. Около 10:00 утра меня перевели в полицейский участок Каннама. Там мое дело расследовала вторая детективная группа.

Капитан Сон Ёхан и офицер Ли Мунхи задали мне несколько вопросов об инциденте, я рассказал им всё, что произошло. Они заявили, что это невозможно, обвинили меня в неуважении к правоохранительным органам, перешли на неофициальный стиль общения. Их последующие вопросы сконцентрировались на моём прошлом, были ли у меня задержания из-за наркотиков или алкоголя, был ли я судим, есть ли у меня штрафы и т.д.

Капитан Сон Ёхан сказал мне: «Ты ведь немало выпил, верно? Ты сделал этот всё из-за алкогольного опьянения». Я ответил: «Я не был пьян. Я выпил только 3 бокала шампанского (из 3 бутылок на компанию)». Они ответили: «Если мы выясним, что ты врёшь, то засудим тебя». Они повторили это раз пять во время допроса.

Затем они вызвали на допрос двух охранников, у нас был перекрестный допрос. Во время него один из охранников сказал мне: «Осмотрись. Мы же прибьём тебя». Они оскорбляли меня и угрожали мне, пока офицер второй команды просто смотрел на это. Но как только я пытался ответить, он орал, чтобы я замолчал. Капитан Сон Ёхан оскорблял меня и разговаривал со мной по-хамски.

С 10:00 до 14:30 я подвергался допросу, мне не разрешили уехать в больницу. Когда допрос завершился, я попросил отправить меня в больницу, но Сон Ёхан ответил: «Ты — нападавший и не можешь покинуть участок в течение 48 часов». Я ответил: «Почему я — виновник? Я весь в крови, но те, кто напали на меня, даже не здесь. Так почему я стал виновником?». Офицер швырнул в меня лист со словами «Вмешательство в обязанности сотрудника полиции» и сказал: «Ты — нападавший. Ты не можешь уйти».

Во время расследования два охранника клуба Burning Sun заявили, что я сексуально домогался девушку, а они пытались меня остановить. Они ложно обвинили меня в зачине драки. Вторая детективная группа не слушала меня, они продолжали допрос, угрожали мне и нарушали мои гражданские и человеческие права. Ко мне допустили только родителей.

Лишь спустя 8 часов мне позволили отправиться в больницу. Меня чуть не избили до смерти, мои рёбра были сломаны в 4 местах, у меня был рабдомиолиз (синдром, представляющий собой крайнюю степень миопатии и характеризующийся разрушением клеток мышечной ткани вследствие тяжелой физической работы или травмы), паралич правого пальца руки (паралич периферических нервов),сильные ушибы и обильное кровотечение.

В этом состоянии я был заключен в тюрьму на ночь. Я стал нападавшим. А тех, кто напал на меня, даже не обвинили. Это история о том, как полиция насильно принуждала меня к расследованию, угрожала мне и нарушала мои человеческие права. Это история о том, что произошло в полицейском участке Южной Кореи в 2018 году».

официальное заявление:
«На момент прибытия (наряда на место происшествия) мистер Ким был в состоянии крайнего эмоционального возбуждения и отказался предоставить свои идентификационные данные для проверки. Мы пытались проверить сообщение о том, что он напал на охранников клуба и вызвал беспорядки, но мистер Ким продолжал вести себя неадекватно, именно поэтому был арестован за препятствие ведению бизнеса, это лишь одна из нескольких причин его задержания.
Мы изъяли доказательства, такие, как записи с камер видеонаблюдения окружающей территории, и сейчас проверяем их. Мы также вызвали мистера Чана на допрос в рамках расследования. Несколько дел расследуются параллельно, включая заявление представителя клуба и контратаку службы охраны заведения против мистера Кима. Однако сам мистер Ким на данный момент отказывается сотрудничать со следствием и являться на допрос.
Мы будем тщательно заниматься расследованием, чтобы никто не был ложно обвинен».

голая крыша с роскошным видом

воооон туда наверх