У меня – потрясение века, не меньше. Оказывается, очень милый рассказ про творчество, дружбу и любовь с референом "Подай костыль, Григорий", который нам зачем-то зачли на уроке литературы то ли в 8-м, то ли в 9-м классе (а на следующий день решили узнать, как мы понимаем прочитанное и заставили писать краткий отзыв, но сие не главное), т.е. уже лет 15 назад как, и о котором я сохранил самые добрые воспоминания, принадлежит перу – кого бы вы думали?
От ыть
Рассказ кажется мне очень милым и в теперешнем прочтении, вот что странно. Автора в план поставил даже, по крайней мере тот сборник, в котором "Все тот же сон" публиковался.
Боюсь, как бы я случайно Робски не прочитал анонимно.

        Вчера в автобусе по дороге домой у меня неожиданно села телефонная батарея, а потому чтение с экрана пришлось прекратить, и я принялся смотреть в окно и думать о вечном. Это были чудесные мысли. Они вдохновляли меня. Я чувствовал, что становлюсь добрым и благородным. Я чувствовал, что готов отречься от зла и греха. И в эту минуту я простил своим родным и друзьям их прегрешения и благословил их. Они не знали, что я их благословил. Они продолжали идти по стезе порока, не ведая того, какое добро я творю для них. Я даже просил с того, кого это касается, чтобы он дал каждому то, чего у него нет: мудрому – голову, трусливому – коня, счастливому – денег, щедрому – передышку; в общем, всем – понемногу, и чтобы он не забыл про меня.
        "Правда, хорошо? Талантливо?" – думал я, и только дома, когда я начал записывать эти строчки, что-то мне показалось смутно знакомым. Неужели последует очередной удар со стороны классика?

Но что страннее, что непонятнее всего – почему, когда узнаешь, что есть экранизация одной из любимейших книг, причем редкая до невозможности, ищешь ее в магазинах и интернетах в течение десяти лет, потом тебе ее приносят в качестве НГ-подарка, ты рассыпаешься в благодарностях, еще месяц тебе страшно смотреть эту экранизацию, потому что тебе страшно от того, что она не оправдает ожиданий, но в итоге наконец берутся силы, и ты ее смотришь, и она тебе таки нравится, - так вот, почему при этом все равно остается ощущение того, что можно было сделать лучше, несмотря на всякие оскары и прочие награды, полученные сабжем?
И ведь контрольный эксперимент показал, что фильм без предварительно читанной книги нравится сильно, и все там понятно – все равно кажется, что акценты можно расставить сильнее, вставить пропущенные куски, еще больше раскрыть психологические мотивы.
Вот она какая, великая сила искусства. В коллекцию.

Странное произведение сотворила Айн Рэнд. Помесь Хейли и Оруэлла, Драйзера и Замятина. Производственный роман о жизни вице-президента железнодорожной компании в альтернативных Штатах, переживающих очередную Великую Депрессию, причем не только в экономике, но и в культуре (во всех смыслах). Люди не хотят работать, не хотят думать, и не хотят давать делать это тем, кто хочет и может внести что-то новое. Ведь неважно, какими императивами руководствуется активное сверх-меньшинство - оно дает результат, и этого вроде бы достаточно. Но остальные вдруг начинают кричать о несправедливости такого положения вещей, когда у одного есть все (неважно, что заработанное этим самым одним более чем честно), а у миллиона - ничего (при этом они может быть хотят изменить эту долю на 1/1000, и вписаться слева от дроби), и применять на практике уродливо измененную смесь капитализма с социализмом, которая погубит остатки былого могущества страны.
Очень жесткое противопоставление "бездуховных капиталистов-империалистов", преумножающих свое состояние и прямо заявляющих о том, что их цель - личное богатство, но при этом косвенно увеличивающих благосостояние всех вокруг (железнодорожная компания перевозят людей и грузы, промышленник-металлург выплавляет новый металл, из которого все получается дешевле и прочнее), и "гуманистов", произносящих пафосные речи о долге богатых перед бедными и сытых перед голодными, но губящих все, к чему прикасаются. Побеждают, понятно, вторые, потому что первых - единицы, а вторых - рать.
Утешает то, что хотя бы в нашей реальности все не так однозначно.

То ли у меня ассоциативный сбой, то ли одно из двух, но мне сейчас очень четко кажется, что похожи между собой Михаил Успенский, Милорад Павич и Габриэль Гарсиа Маркес. Только у первого уклон в сатиру и скоромошечье хулиганство, а у второго - в нездоровый натурализм.
Разубедите же меня =)

"Публичные признания женщины среднего возраста" - милая книжка. Только формат тамошних заметок - незолотая середина между гораликовскими суперминиатюрами (от нескольких слов до десятка фраз) и довлатовскими рассказами - сбивает с толку. Уже не анекдот, но еще не цельное произвение. Видимо, журнал, куда эти заметки поставлялись, то еще гламурное издание :) Только прочувствуешь ситуацию - ба, уже все закончилось.
Но знакомство с Таунсенд на этом заканчивать не хочется. Стиль хорош, перевод адекватен (сужу, сравнивая с переводами Пратчета от Жикаренцева и Ко - есть культурная связь -)
Адриана мне. В студию.
-D

PS Верните Петржелу!

Еще к вопросу о современных отечественных.
Как бы я ни изголялся, все же есть титаны в прозе и сейчас. После Довлатова появились Арбенин, Горалик, Дивов - вне зависимости от жанров, течений и форм они владеют словом одинаково великолепно, оставаясь при этом (более-менее) в рамках литературной традиции.
А вот кто будет после Бродского? (Не знаю, насколько это индивидуальная болезнь, но стихи до Бродского (в массе своей) кажутся мне скучными, а после - либо плохими, либо неинересными, либо и то и другое одновременно) Темнота и тишина. С другой стороны, настолько ярко и сильно менять поэтический язык часто и не получится - от Пушкина до ИА прошло полторы сотни лет. И что же будет дальше - поймет только сам гений да те, кто будут после.

после прочтения его произведений нет чувства опустошенности (с)

На самом деле все не так. Не встречал пока ни одного произведения Федора Михайловича, которое заканчивалось бы однозначно хорошо. Понятно, что финалы "Идиота", "Бедных людей", "Игрока" мягко говоря грустны. Неодназначнее ситуация с "Братьями Карамазовыми", "Селом Степанчиковым..." и - о чем пойдет сейчас речь" - "Преступлением и наказанием".
Ведь в этом последнем был задан вполне определенный вопрос, некорректность которого доказана не была. И поэтому ответ на этот вопрос звучит также вполне определенно.
Вообще слово "преступление" формально не несет никакого негативного смысла - переступают некий порог, некую черту, совсем необязательно последнюю. Но вот задаваться вопросом о правомерности преступления грани - означает, что на другой стороне преступившему не рады. Он не готов, он права не имеющий.
В Произведении цель преступления - доказательство того, что преступление возможно. Но, как было сказано в самом произведении, даже задаваться вопросом о правомерности такого шага - уже проигрыш. А во-вторых, смысл цели уж никак не стоит рядом с теми, вдохновение в ком черпал Родион Романович: наполеоны и прочие ксерксы с кирами строили державу, РР - строил себя. А таким методом, какой выбрал он, можно только разрушить. Что, собственно, и произошло. И возрождение сомнительно, потому что осталась память. И этот экспоненциальный хвост от кульминации "Я убил" до самого конца будет тянуться и тянуться, и наказание не закончится. А бонус в виде Сони - ложка сладости в пустой бочке.

PS Всех с 8 марта (с)

Мне кажется, что авторы, выкладывающие после или в прозаический текст стихотворения, приписываемые гениальному главному герою, берут на себя чересчур большую ответственность. Гением нужно быть, его нельзя придумать. Был один гениальный и прозаик, и поэт - одновременно - но после Бунина и Довлатова с одной стороны и Бродского - с другой, его гениальность вовсе не поражает. А жаль.
Но я не об этом. Мне кажется, что Быковский "Эвакуатор" и его послестишие находятся в той же позиции, что и, например, "Посмотри в глаза чудовищ" Лазарчука с Успенским, "Доктор Живаго" Пастернака, "Дар" Набокова: неплохая проза (у Л&У - отличная, у Н - отвратительная) и недотягивающие до нее стихи.
Надо бороться авторам с искушениями, я считаю :)
Да, и финал "Эвакуатора" не столь циничен, как могло бы быть по правде. Если игры кончились, зачем провожать, незримо причем провожать ставшую скучной женщину, м? ))

В октябрьских "Еслях" новая повесть В. Крапивина "Ампула"; среди главных героев: Грин, Май, Грета.. Не устаю повторять, что все это добром не кончится. И про сюжет уже нет смысла говорить, несмотря даже на его милость, трогательность и в отдельных местах сказочность

Current mood: