На одной я - "а" класс. ВиУ - "б".

отредактировано: 06-06-2009 02:43 - Tara

***
Когда я была маленькая, машин было не так много, как сейчас. И ночная жизнь происходила менее бурно. К ночи город затихал. Засыпая, я смотрела вверх, стараясь поймать момент, когда отсвет редких фар, просочившись сквозь щель в занавесках, побежит через потолок.

***
Когда я была маленькая, дед, когда красил потолок, в масляную краску добавлял немного синьки. Поэтому потолки у нас были голубоватые, почти как небо. Просыпаясь по утрам можно было представлять, что на улице солнце и синее небо – как наш потолок. Иногда так и получалось.

***
Когда я была маленькая, я умела смотреть многосерийные сны. Для этого надо было каждый раз, засыпая, представлять одну и ту же картинку.
Сейчас я частенько представляю одних и тех же овец, а сны снятся разные.

Когда я была маленькая, у нас в квартире были двери со стеклами. Стекла были без узоров – обычные прозрачные. Согласитесь, это не очень-то удобно, когда в квартире живет столько народа. Поэтому дед делал стекла матовыми. Он разводил в пиве английскую соль (я ее до сих пор путаю с бертолетовой), и тряпочкой наносил узор. Когда соль высыхала, стекло получалось в матовых разводах. Это было очень красиво.
А еще когда я была маленькой, у меня была бессолевая диета. А солененькое я очень любила.
Как-то раз я лизнула красивое дверное стекло. Оно оказалось восхитительно соленым.
Когда заметили, что я слизала довольно обширную часть узора, было уже поздно. Английская соль, как известно, слабительное.
Дед потом сделал на стекле новые разводы, но я их больше не лизала.

Когда я была маленькая… В девятом, кажется, классе. Школьная комсомольская организация осталась без организатора – это такой, специальный учитель, занимающийся комсомольской жизнью школы.
Десятиклассники активно готовились к экзаменам и поступлениям, так что всякая общественная деятельность досталась нам (вместе с ключами от комитета комсомола, пионерской комнаты и радиорубки).
Надо было организовать общешкольный новогодний праздник.
Программу концерта и дискотеку сляпали быстро – были заранее утвержденные, проверенные временем номера.
Зато новогоднюю радиопрограмму делали с душой, выдумкой и комсомольским задором.
Записали интервью с учителями. Смонтировали: лишнее убрали, поменяли ответы местами. Получилось весело.
После первого прогона в радиорубку влетела парторг, пообещав всем выговоры с занесением за идеологически невыдержанное содержание, вырубила трансляцию. Хотя учителям и ребятам понравилось. Во всяком случае, вспоминали передачу долго.

Пить изначально собирались в пионерской, даже закуску какую-то соорудили. Оказалось, не все комсомольцы знают меру. Таких мы складывали в комитет комсомола, благо комната соседняя, через коридор тела тащить не надо. Разделить их по половому признаку нам в голову не пришло, а зря…
Почему нас не застукали – не известно. Или заметили, но пожалели?

При отсутствии постоянного надзора, наша деятельность могла закончиться совсем плачевно. Сразу после праздника, был назначен новый организатор, и наша самостоятельная комсомольская жизнь закончилась.

Почему-то именно эту историю я вспомнила и рассказала дочери, когда ей задали на классный час принести какую-нибудь историю из школьной жизни родителей.

Читая комменты, нахожу закономерности:
1. Деньги тырят:
а) не осознавая предназначения (красивые бумажки);
б) осознавая предназначение
2. Вещи тырят:
а) желая обладать/использовать (нет сил устоять перед соблазном);
б) желая отомстить/сделать пакость
3. Последствия осознают плохо.
4. Прекращают эксперименты по присвоению чужой собственности:
а) испытав стыд (было преступление раскрыто, или кануло за давностью лет, значения не имеет)
б) под страхом наказания
в) "перерастают"

Я перла многое, что плохо лежало, и даже то ,что лежало хорошо... Из причин помню желание владеть безраздельно собственностью и азарт игры "кто сможет".
Первый опыт - сосед передал через меня трешку родителям, трешка ненадолго осела в игрушках.
Мелочь из дедовых карманов.
Фрукты-овощи соседей.
Огурцы соседнего совхоза.
Недавно напомнил стародавний друг - стянуть на спор железную кружку в соседнем доме. Дом считался таинственным - помню. Как крались всей толпой через крыльцо - помню. Что потом с кружкой делали - в упор не помню.
Пупс у подружки.
Карандаш у одноклассника.
Конфеты в магазине.
Сигареты у отца.
Потом, вроде, прошло когда появились карманные деньги в достаточном количестве.

Дальше были чашки в кафешках, книжки в библиотеках.
Тарелки (хачапури не доели, а контейнеров в едальне не было).
Нож из салат-бара (дело было вечером, забыла в машину положить, а собирались за город).
Чашка с рождественской ярмарки в Германии занимает почетное место но полке.

Вот думаю теперь: прошло ли?..

Магнитофон имел собственный запах. Белые костяные клавиши - зубы. Зеленый глаз, щурящийся уровнем записи. Пленку заправлять аккуратно, иначе клеить: отрезать зажеванное (обязательно под углом), капнуть ацетоном, и готово. После склейки звук прыгает, но это не большая беда. Дырка для микрофона, но это не сейчас, в другой раз. Сейчас слушать.

Когда я была маленькая, у нас был большой стенной шкаф. Если осторожно переползать через коробки и мешки, по нему можно было пробраться из одной комнаты в другую. В шкафу таинственно. Там старые мамины платья. Она носила их давным-давно – до моего рождения. К запаху нафталина примешивается запах сумки с нарисованными рыбами. Сумка называлась странно – «пляжная». А какие на пляже сумки? – На пляже мешки с полотенцами, морсом и бутербродами.
Чуть вперед и правее. Вот и она – закутанная в белый медицинский халат, черная шуба. «Шуба, шуба, Шубонька», тихонько глажу знакомый манжет. Шубонька мамина. Если мамы нет дома, а я соскучилась, можно уткнуться носом в рукав.
Шуба котиковая. Я уже знаю, что котики – это такие морские животные, а вовсе не кошки.
Шуба – это подарок на поступление в институт. Маме дарил дед, а когда я вырасту и буду учиться в институте на врача, Шубу подарят мне.

К моему первому курсу, шубу явно требовалось перелицевать. Скорняк – дама дореволюционной постройки, говорила с «ятями». Помню, потрясла ее намерением купить ткань «в Доме тряпок у Финбана». Чуть замявшись, дама глазами попросила маму перевести.
Тогда же выяснилось, что наш «котик» - это стриженый кролик. То есть, мама и так это знала, а вот я… Любить от этого Шубоньку меньше не стала.
Перелицованная шуба оказалась тяжелой (второй слой ватина), зато теплой – пока дотащишь ее на себе в нужное место, жарко станет. Много лет она служила мне верой и правдой. Обтрепалась до степени «носить неприлично». Последние годы просто висела в шкафу, обернутая в тот же медицинский халат.
Сегодня я окончательно поняла, что большее ее не одену. Так и выкинули, прямо в халате.

отредактировано: 02-11-2007 12:36 - Tara

Когда я была маленькая, я думала что внутри автоматов с газировкой спрятаны дядьки. Они смотрят на монетку, и если три копейки – наливают с сиропом, а если одна – без. Стакан полощется сам – там все просто и понятно: как кран дома, только вверх ногами.
Как выглядит автомат изнутри я видела, даже знала откуда-то, что там есть реле (это то, на чем работают телефонные станции, которые рассчитывает мама). Но за всеми этими железками и проводками точно сидит дядька и воду с пузыриками наливает.
Точно так же устроены разменные автоматы в метро. Только там дядьке хуже – ящик совсем маленький.
Кстати, как современные автоматы определяют номинал банкноты, я и сейчас не понимаю. Может, там дядьки сидят?

Лифт живой. Его можно попросить ехать к нам быстрее, и он послушается если хорошо себя с ним вести. Правила такие: не хлопать сильно большой железной дверью, не открывать между этажами маленькие дверцы с окошками. Каждый раз хочется потянуть на себя две коричневые ручки – одна круглая, другая плоская. Прыгать нельзя ни в коем случае.
Однажды дед получил очередной сердечный приступ: трос оборвался, когда дед был кабине. Тормоза сработали. Все закончилось вполне благополучно: дед отлежался, лифт починили. Про то что прыгал в лифте, дед так и не сознался.

отредактировано: 02-11-2007 12:37 - Tara

Когда я была маленькая, мне не разрешали пить газировку на улице – можно подцепить заразу, а «со своим стаканом только алкаши ходят». На преступление лучше всех подбивался папа. Три копейки – «с сиропом», и счастье пузырьков в носу.
Ограничения так же налагались на мороженное. Зимой – вообще никогда, летом – когда «точно не заболею, и маленькими кусочками». Обещала я каждый раз. Ем мороженное до сих пор только маленькими кусочками. А болеть – это и сейчас как получится…
Заболеть еще можно было из-за шутихи в Петергофе – «промокнешь вся». А как, скажите мне, найти ТОТ камушек, и не промокнуть?
Это было еще до того, как мы с приятелями заметили, что шутихой заправляет дядька. Помню множество гипотез и версий о том «как это работает».
Гипотезы привели к экспериментам. Дачный участок, который тогда снимали, был довольно сырым, на тропинки были положены доски и фанерки – чтоб в дождь можно было пройти. Свистящие резиновые игрушки были экспроприированны у братца. Воды в колонке – хоть залейся.
В игрушку набирается вода, выбирается щель между досками, игрушку свистулькой наверх… Главное – чтоб незаметно было. Поди, угадай, куда заложена очередная «шутиха».
Попадались чаще ребята. Но бывало, что и взрослому доставалось – тут уж приходилось удирать. У взрослых наступать получалось явно лучше – они тяжелее, и фонтанчик бывал до колена, а то и выше… а им почему-то всегда не нравилось.

отредактировано: 02-11-2007 12:37 - Tara

Когда я была маленькая, мне и в голову не приходило просить родителей показать мне как разводят мосты, да и в ответ я бы, скорее всего, получила бы детальное описание разводимых пролетов, а не поездку по ночному городу.
Зато меня как-то раз взяли на настоящий салют. Помню очень немного. Как сижу на спине у папы - помню, как люди вокруг гуляют – тоже помню… И дымки от залпов над Петропавловкой… А чего испугалась – не помню. Родители говорят, что громких выстрелов. Дальше совсем смутно: очень молодая мама меня утешает, мамины руки, метро… Пришлось в тот раз уйти в самом начале, везти меня зареванную домой.
После этого все салюты мы смотрели из дома. Для этого мы с папой ехали на лифте на последний (девятый) этаж, и смотрели в окно на лестнице. Дом тогда был одним из самых высоких в округе, видно было далеко.
Потом я подросла, и дома новые построили. В эти новые шестнадцатиэтажные дома мы бегали с приятелями «на салют».
И только на первом курсе института мне снова довелось смотреть салют с набережной. Но тогда я уже была совсем не маленькой.

отредактировано: 02-11-2007 12:34 - Tara