Добираю Довлатова по собраниям сочинений.

"У нас были разнообразные претензии к советской власти. Мать страдала от бедности и хамства. Жена — единственная христианка в басурманской семье — ненавидела антисемитизм. Крамольные взгляды дочери были незначительной частью ее полного отрицания мира. Я жаловался, что меня не печатают."

"Я обвинялся в тунеядстве, притонодержательстве и распространении нелегальной литературы. В качестве нелегальной литературы фигурировали мои собственные произведения."

О релокации:
"Ведь мы поменяли не общественный строй. Не географию и климат. Не экономику, культуру или язык. И тем более — не собственную природу. Люди меняют одни печали на другие, только и всего."

"Коренных жителей мы называем иностранцами. Нас слегка раздражает, что они говорят по-английски. ... К неграм мы относимся с боязливым пренебрежением. Мы убеждены, что все они насильники и бандиты. Даже косоглазая Фира боится изнасилования. (Я думаю, зря.) Она говорит:
— Зимой и летом надеваю байковые рейтузы..."

"Кстати, негры в этом районе — люди интеллигентные. Я думаю, они нас сами побаиваются"

"Подготовиться к эмиграции невозможно. Невозможно подготовиться к собственному рождению. Невозможно подготовиться к загробной жизни. Можно только смириться"

"Мировые проблемы американцев не волнуют. Главный их девиз — «Смотри на вещи просто!». И никакой вселенской скорби!.."

Я так и не научился в комбинацию из двух точек и восклицательного знака. Это выше меня.

"В стране беспорядок. Бензин дорожает. От чернокожих нет спасения. А главное — демократия под угрозой."

"Америка мне нравилась. После Каляевского спецприемника мне нравилось решительно все. И нравится до сих пор."

Не смотря на то, что книга называется "ранее неизданное" - у меня стойкое ощущение, что я все это уже читал.

"— Устроились?.. Прекрасно!.. Квартиру сняли?.. Замечательно!.. Мамаша на пенсии?.. Великолепно!.. Ваша жена работает у нас?.. Припоминаю... А вам советую поступить на курсы медсестер...
Очевидно, я вздрогнул, потому что заместитель добавил:
— Вернее, медбратьев... Короче - медицинских работников среднего звена. Что поможет вам создать материальную базу. В Америке это главное! Хотя должен предупредить, что работа в госпитале - не из легких. Кому-то она вообще противопоказана. Некоторые теряют сознание при виде крови. Многим неприятен кал. А вам?"

"Западные люди к таким вещам относятся проще. Был человек коммерсантом, разорился, пошел водить такси.
Или наоборот."

"— Думаешь, чем их тут кормят? Мышами? Ни хрена подобного!
Это тебе не совдепия! Тут змеи питаются лучше, чем наши космонавты. Все предусмотрено: белки, жиры, углеводы...
На лице у Баскина выражалось крайнее отвращение:
— Неужели будешь есть из одного корыта со змеями? Стоило ради этого уезжать из Москвы?!
— Почему из одного корыта? Я могу захватить из дома посуду..."

"Дома все было очень просто. Там был обком, который все знал. ... Вам оставалось только писать. При этом заранее было известно — что именно."

"Если дать творческую свободу петуху, он все равно будет кукарекать."

Довлатов пытается издаваться на инглише:
"Как, например, можно перевести такие выражения: «Игруля с Пердиловки...» Или «Бздиловатой конь породы...» Или, допустим: «Все люди как люди, а ты — как хрен на блюде...»"

За двенадцать лет жизни в США язык он толком так и не выучил.

"Мой приятель Валерий Грубин деньги на водку занимал своеобразно. Он говорил: «Я уже должен вам тридцать рублей. Одолжите еще пятерку для ровного счета...»"

"Лева Дроздов говорил: «За что все так ненавидят евреев? По-моему, румыны и китайцы еще хуже...»"

"Его редкие комплименты звучали примерно так:
— Я пробежал вашу статью. В ней упомянуты Толстой и Достоевский. Оказывается, вы читаете книги."

"Если ты человеку не платишь, значит, хотя бы должен его любить..."

"Благородный человек воспринимает любое несчастье как расплату за собственные грехи. Он винит лишь себя, какое бы горе его ни постигло."

"А сейчас ты на воле. И в тюрьму при нынешнем образе жизни едва ли угодишь. Поэтому я откладываю издание твоей книги до лучших времен... Так и сказал — до лучших времен. Это значит, пока я не сяду в американскую тюрьму..."

Еще лучше для издателя будут времена, когда умрет.
И еще лучше - когда и все наследники тоже помрут.

"Сто моих рассказов было отвергнуто издательствами. «Ущербные мотивы, нездоровые тенденции. Какой-то странный юмор...»"

"Советский читатель — вот о ком я по-настоящему тоскую."

Это кстати интересное отличие классических волн эмиграции от современных релокантов. В наше время релокант остается в том же совершенно культурном поле и никак не меняется его аудитория от того где он живет.

"Разве выдержат мои произведения конкуренцию с осетриной?!"

"Увы, я еще в молодости понял, что способен заниматься только любимым делом."

Довлатов постоянно повторяет одни и те же истории на разные лады в разных текстах. Вот почему у меня стойкое ощущение что все читал.

История из времен, когда Довлатов работал надзирателем на зоне:
"В кармане лежала служебная инструкция. Четвертый пункт гласил: «Если надзиратель оказывается в безвыходном положении, то дает команду часовому: -СТРЕЛЯЙТЕ В НАПРАВЛЕНИИ МЕНЯ!..»"

Оттуда же:
"Заключенные и охранники невероятно похожи."

"В жизни я читал немало поразивших меня объявлений. Но особенно запомнились три.
Первое я увидел на стене ленинградского гастронома. Оно гласило. «ВИНОВНЫЕ БУДУТ НАКАЗАНЫ!» ...
Второе поразившее меня объявление украшало кабинет начальника милиции города Зеленогорска. Оно звучало так: «ВОПРОСОВ НЕ ЗАДАВАТЬ!» ...
Но самым удивительным было третье объявление. Я заметил его в приемной сельской больницы. В нем было одно-единственное слово: «НЕЛЬЗЯ!!!»"

"Мы - не рыбы. Рыбы - немы."

Это первая половина книги.