Застольные разговоры Гитлера. 1941-1942


( "20.4.1942" )

Небольшая статья Мигеля Серрано, в которой Гитлер представляет из себя воплощение германского бога Бальдура. Если верить Серрано, то после смерти(?) в бункере Гитлер спускается в Муспельхейм (Антарктиду), где ждёт своего часа, чтобы вновь воскреснуть в Рагнарек и принять участие в последней битве.


( текст с двумя сопутствующими иллюстрациями )


И ещё вот выложил
1. Эвола Гитлер и тайные общества - статья, в которой, напротив, опровергается связь фюрера со всеми этими метафизическими делами
2. Эвола Фашизм с точки зрения правых - Краткий обзор Третьего рейха - главы 1, 2 и 3

В прошлом году один знакомый, интересующийся второй мировой, подарил три болванки с различными материалами - книгами, статьями, фотографиями.
Настоящим не то, чтобы шоком, но "прочисткой мозгов" явилась книга швейцарского историка-ревизиониста Ю.Графа "Миф о холокосте", шаг за шагом, скрупулезно развенчивающая идею истребления "богоизбранного" народа только за свое происхождение. Особо акцентируется внимание на том, что все апологеты "Катастрофы" объявляют еврейский народ самым пострадавшим. Автор наглядно вскрывает всю абсурдность идеи, подкрепленной лишь скороспелыми выдумками тех, кому это выгодно. Описана вся история развития баек о средствах уничтожения - сначала это было умерщвление электротоком, "ростомер"(пуля в затылок - конвейерный вариант) и тд. Газовые камеры и печи "появились на свет" гораздо позже. Приводятся выверенные доказательства, что при тогдашнем уровне развития технологии (хоть мифотворцы приписывают нацистам чуть ли не создание атомной бомбы и космического челнока) - сожжение человеческих тел, не говоря уже о массовых отравлениях, было просто невозможным. Пресловутый Циклон-Б, который преподносилмся чуть ли не как специально созданное для истребления ОВ - оказался простым инсектицидом, негодным для применения в обьёмных закрытых помещениях, даже всилу своей физической природы (кристаллы, выделяющие газ при контакте с воздухом)...
Текст книги - здесь.

При поиске подходящей ссылки (в принципе, книга - не редкость), наткнулся на кое-какие любопытные вещи:
20 мая 2004 г. хозяева домена "Яндекс", одной из служб которого является служба хостинга "Народ.ру", где размещен сайт "Линдекс", нарушив пользовательское соглашение, отключили доступ к сайту "Линдекс". Условием включения доступа к сайту они выдвинули удаление публикаций, ссылки на которые расположены на тематической странице "Евреи", т.е. на странице, к которой Вы сейчас обратились.
http://lindex.narod.ru/Shire/291.htm

отредактировано: 01-07-2004 01:02 - Der Hase

1) Генрих Гиммлер "ЭСЭСОВЕЦ И ВОПРОС КРОВИ" - Печатается по: “SS-MANN UND BLUTSFRAGE”
(Выходные данные аутентичного издания 1940 года)
Ответственный издатель: рейхсфюрер СС, Главное Управление СС / Управление образования, Берлин В 35, Лютцовштр. 48/49. --- Издание: Эльснердрук Берлин. --- Обложка: Р. Хоппе / Управление образования СС. --- Иллюстрированная статистика: Х. Люфт, Р. Хоппе / Управление образования СС, Берлин.

2) Ганс Ф.К. Гюнтер "КРАТКАЯ РАСОЛОГИЯ ЕВРОПЫ"
Ю.Ф. Леманс Ферлаг, Мюнхен, 1925

3) Ганс Ф. К. Гюнтер "РЕЛИГИОЗНОСТЬ НОРДИЧЕСКОГО ТИПА"
5-е издание. 1943. Лейпциг-Берлин

4) Ганс Ф. К. Гюнтер "РАСА И СТИЛЬ"
Мысли об их взаимосвязи в жизни и в духовной истории европейских народов, в частности, немецкого народа, 2-е изд. Леманс Ферлаг. Мюнхен, 1927

5) Ганс Ф. К. Гюнтер "НОРДИЧЕСКАЯ ИДЕЯ"
Ю. Ф. Леманс Ферлаг, Мюнхен-Берлин, 1927

6) Ганс Ф. К. Гюнтер "РАСОЛОГИЯ НЕМЕЦКОГО НАРОДА"
Ю. Ф. Леманс Ферлаг, Мюнхен-Берлин, 1942

Current music: Алиса Апрелева - Ave, Maria!

Гитлер в «Майн кампф» писал, что для флага движения предлагали белый цвет, «но белый — это не увлекающий за собой цвет. Он подходит целомудренному объединению девственниц, а не сокрушающему устои революционному движению. Летом 1920 г. красное знамя со свастикой было впервые продемонстрировано на ми­тинге. Оно очень хорошо подходило нашему молодому движению, оно действовало на нас, как горящий факел. Красный цвет отражал для нас социальные корни движения, белый — национальные идеи, а свастика - миссию борьбы за победу арийского человека и одновременно победу творческого производительного труда, который был всегда чужд евреям».
Символом, вызывающим мистическое чувство, Гитлер считал свастику; он утверждал, что она носит антисемитский смысл, но это не так - таким символом свастика стала относительно недавно. Новая власть нуждалась в атрибутах новой идеологии, в символике, имеющей глубокие исторические корни, а потому неясное происхождение: такая символика всегда интенсивно использовалась оккультными «науками». Разгадка содержится в иррациональном характере самого антисемитизма, который и символом своим сделал знак, имеющий смутный и необъяснимый смысл, восходящий к доисторическим временам; в его толковании возможны самые широкие обобщения и допущения. Свастику (от санскритского su: имеющая благое значение), начиная с палеолита, находили у семитских народов (она была символом исцеления), на античной греческой керамике, в Индии, в Китае, у древних монголов; в каче­стве знака благословения или заклинания свастика известна в Северной и Центральной Европе с IV века до нашей эры. Считается, что это символ солнечного шествия, превращающего ночь в день, отсюда и его более широкое значение — как символа плодородия и возрождения жизни. Свастика символизировала жизнеутверждающую силу солнца, и в этом совершенно аполитичном смысле она до сих пор употребляется в Индии, Китае (китайцы обозначают свастикой бесконечность), Японии (символ процветания); особенно распространено изображение свастики в индуизме и джайнизме. В индийской традиции различают свастику, ориентированную по часовой стрелке (она обозначает добрые силы), и свастику с поворотом концов против часовой стрелки (может означать ночь и черную магию, а также страшную богиню Кали, несущую смерть и разрушение). Интересно, что на финских военных знаменах свастика употребляется до сих пор; в годы Гражданской войны в нашей стране были проекты использовать свастику вместо красной звезды. Известный деятель Сопротивления социал-демократ К. Мирендорфф (вслед за Э. Блохом и бельгийским социалистом Г. де Манном) указывал на большой психологический потенциал символов и вместе со своим русским другом-конструктивистом создал «иконографическую альтернативу» свастике в виде трех параллельных «стрел свободы». Эти стрелы, будучи наложеными на свастику, нейтрализовали ее резкость и жесткость, при этом даже возникало ощущение, что стрелы прогоняют «удирающую», кажущуюся косой и с подогнутыми ногами свастику. Эти «стрелы свободы» затем использовали в антинацистских листовках Сопротивления.
В целом же, свастика для адептов нацизма имела весьма путаный смысл, о котором существовала масса суждений, и каждое претендовало на правоту. В этом отношении столь же психологически смутный смысл имел в советской символике и серп. Серп - символ крестьянского труда, но для труда крестьян важно многое: качество почвы, время года, разнообразие орудий труда, социальная организация, политическая ситуация, — и все же труд символизировал серп - простейшее орудие, давно вышедшее из употребления. Предмет совершенно незначительный служит символом значительного явления - точно так же, как в случае со свастикой. Для того, чтобы воспринимать «серп» как символ, можно не иметь ни малейшего представления об истории земледелия, о развитии и формах крестьянского труда. Достаточно знать, что серп был типичным сельскохозяйственным орудием. Вместе с тем, этот пример показывает, что для восприятия символов как таковых необходимо только минимальное знание истории, дающее ощущение полноты знания и высокой степени посвященности, за которой, на поверку, ничего не стоит.
Свастика, как удачно подметил Конрад Гейден, своим видом возбуждает желание самому намалевать ее на чем-либо. Нарисованная мелом или краской свастика покрывала стены домов, с максимальной краткостью и стенографической ясностью напоминая о существовании нацистов. Конрад Гейден указывал, что для пропаганды нельзя придумать более подходящего символа: в нем есть нечто грозное и в тоже время гармоническое, его ни с чем нельзя перепутать, он сразу запоминается. Вильгельм Рейх объяснял притягательную силу этого символа тем, что он действует на подсознание как обозначение двух человеческих тел во время полового акта, иным словами, по мнению известного неортодоксального фрейдиста - это символ продолжения жизни. По В. Рейху, указанное воздействие свастики на подсознание, естественно, не было причиной, но всего лишь вспомогательным средством в развитии нацистской массовой пропаганды. Рейх писал, что индикативные опросы показали, что почти никто из людей различного возраста, пола и социального происхождения не осознавал сексуальный смысл свастики, но при длительном созерцании этот тайный смысл начинал до них доходить. Также В. Рейх указывал, что было бы неверно полагать, что после осознания тайного сексуального смысла свастики его воздействие на подсознание уменьшается - наоборот, люди в своем подсознании стремятся морально преодолеть это ощущение, что усиливает воздействие символа свастики. Вероятно, такие суждения могут вызвать улыбку и недоверие, но это хоть какое-то объяснение действительно магической силы воздействия этого символа на немцев *И не только \\Blizz*.
Весьма любопытную интерпретацию свастики предложил большой знаток религиозной традиции Элиас Канетти. Он указывал, что даже семантически слово Hakenkreuz (по-немецки: крюкастый крест, свастика) воплощает самую жестокую часть христианского предания - казнь через распятие. Помимо прочего, «Наkеn» — это и козлы, на которых наказывали провинившихся мальчиков в школе, это слово своим звучанием напоминало о необходимости призвать виновных к ответу. «Наkеn» в немецком языке созвучно выражению, обозначающему цокот подковы, копыт, щелканье каблуков. «В этом символе, - указывал Канетти, — самым коварным образом соединяются угроза жестоких наказаний за неповиновение или неисполнение долга со скрытым напоминанием о военной дисциплине и ритуале». Может быть, именно по перечисленным причинам никогда еще в истории политических течений символ не утверждался столь последовательно, как свастика. О серьезном отношении нацистов к своему символу свидетельствует то, что вскоре после 1933 г. был выпущен закон «о защите национальных символов», который запрещал использование символики на игрушках. Один мемуарист передавал, правда, что вскоре после 30 января 1933 г. в магазине игрушек он видел детский мячик с изображением свастики.

Ярким и узнаваемым символом движения нацисты сделали старинное готское приветствие «Heil», которое было широко распространено в немецком молодежном движении еще до войны. Распространенные в старину приветствия «Im deutschen Namen Heil», «Heil und Sieg» нацисты переделали в короткое и звонкое «Sieg Heil». От итальянских фашистов нацисты переняли «древнеримское» приветствие путем поднятия под небольшим углом правой руки и униформирование членов партии, а от коммунистов — обращение «товарищ» (Parteigenosse). Все эти символы, знаки и узнаваемые приметы придавали нацистскому движению цвет, страсть, динамику и размах; они были чрезвычайно важным средством мобилизации, организации, театрализации нацистского движения и, в конечном счете, немаловажной причиной его сенсационного и беспрецедентного успеха. Более того — живой смысл символики нацизма состоял в возможности контроля над настроениями; например, гитлеровское приветствие было обязательно для всех государственных служащих, позже (с 1944 г.) оно было введено в армии. Приспособление к этим условностям составляло акт унижения для людей с чувством собственного достоинства и помогало режиму наиболее полно осуществить общественную унификацию. При этом неофиты выказывали гораздо большее рвение, дабы доказать свою лояльность. Приват-доцент Кильского института мировой экономики Рудольф Хеберле вспоминал, что студенты-ветераны нацистского движения продолжали приветствовать его наклоном головы или поклоном, а новички партии — обязательным «Неil Hitler» и поднятием правой руки.

В заключении главы о символике Третьего Рейха следует еще раз подчеркнуть, что вразумительное объяснение нацизма — при исключении иррациональных мотивов и феноменов - невозможно в том числе и по той при­чине, что нацисты их интенсивно использовали. Алан Буллок в своем сравнительном жизнеописании Гитлера и Сталина указывал, что не только речи Гитлера, но и все атрибуты движения, которое относилось к политике как к драматической смеси театра и религии, были нацелены на возбуждение не рациональных, а эмоциональных и иррациональных эмоций и реакций. Собственно, наиболее оригинальным достижением Гитлера является создание движения, специально рассчитанного на подчеркивание с помощью всех возможных приемов - символов, языка, иерархии, ритуалов - верховенства в политике динамичных иррациональных факторов, таких, как борьба, воля, сила, жертвенность, дисциплина, товарищество, раса. Муссолини в свое время заметил: «Идеология фашизма не содержит ничего нового, она является результатом кризиса нашего времени, вы можете его определить как иррационализм».

Глава целиком взята из: О.Ю. Пленков "Третий Рейх. Социализм Гитлера. (Очерк истории и идеологии)". СПб.: Издательский дом "Нева". 2004 г. (Achtung! - SIGNAL рекомендует!)

Дисклэймер: Мнение автора не всегда совпадает с моим, однако, решил ничего не резать и активно не комментировать. За исключением нескольких моментов, выделенных цветом, материал подан "As is"


Current music: Enslaved - Mardraum

в них есть одно важное достоинство — они точно соответствуют скорее патологии, чем идеологии расовой гитлеровской доктрины.
Интересно, что сам Гитлер не считал немцев по настоящему расово полноценными — таковыми им еще предстояло стать в итоге реализации длительной биологической программы, детали которой до конца не были ясны никому. Самой примечательной чертой этой программы был субъективизм психологических и пропагандистских впечатлений. Показательно, что Либенфельс претендовал на то, что Ленин и Гитлер были из когорты его учеников; он находил аналогию между истреблением классов, «выброшенных на свалку истории», и уничтожением рас по программе о воспроизводстве. Некоторые историки даже возводили истоки антисемитизма Гитлера к влиянию Либенфельса. Как бы там ни было, мистицизм, иррационализм, оккультизм и магия имели большое, хотя и трудно идентифицируемое влияние на формирование упомянутого субъективизма. В этой связи кажется, что опасна не переоценка магического в нацизме, но ее отрицание.
Вероятным источником увлечения Гитлера арийской мифологией могло быть и масонство — общество «Туле», при котором первоначально оформилась Немецкая рабочая партия во главе с А. Дрекслером, было, собственно, масонской организацией, каких в Германии было довольно много, и в них под влиянием Жозефа Артюра де Гобино и Хьюстона Стюарта Чемберлена проповедовали расовое учение в самых обскурантистских формах. Центр упомянутой ложи сначала находился в северной Германии; в Мюнхен она перебралась только в 1918 г. Гитлер через Рудольфа Гесса был знаком с крупным масонским идеологом, гроссмейстером общества «Туле» и основателем немецкой геополитики профессором Карлом Хаусхофером, ассистентом которого и был Гесс. Последний был отъявленным ипохондриком, необыкновенно мнительным человеком, нелюдимом и чудаком, ему вполне соответствовало его увлечение мистицизмом, натуропатией и астрологией. Впоследствии СД связывала перелет Гесса в Англию с его увлечением антропософией Рудольфа Штайнера и с тем, что он был тесно связан с астрологами, предсказателями, медиумами, которых Гитлер вообще не переносил, а сторонников Штайнера гестапо преследовало, считая его доктрину вредоносной и несовместимой с расовой идеологией.
В масонской среде также имела широкое хождение «арийская теория», которую масоны позаимствовали у англичан, в частности у знаменитого автора «Мифа XIX века» Хьюстона Стюарта Чемберлена, а также автора утопического романа «Грядущая раса» английского мистика и оккультиста Эдуарда Бульвер-Литтона. Гитлер несколько раз посещал масонские спиритические сеансы. По некоторым воспоминаниям, он ценил умение масонов в нужном направлении влиять на массы и поражать воображение публики с помощью символов магического культа. Есть даже достоверное указание на то, что знаменитый астролог и провидец Эрик Ян Хануссен учил Гитлера языку жестов. С другой стороны, придя к власти, Гитлер порвал с масонской мистикой - и мистики, и масоны стали нежелательны в Третьем Рейхе (масонские ложи были запрещены в 1935 г.), что объяснимо: тоталитарная организация не могла допустить непредсказуемого, неконтролируемого и спонтанного элемента.
Пренебрежение нацистов оккультными науками (по крайней мере, внешнее) не распространялось на мистические представления о седой германской старине; режим охотно поощрял интерес, восхищение и подражание полумифическим образам старины Священной Римской империи немецкой нации. Особенно это относится к Гогенштауфенам *sic!\\Blizz*, династия которых пресеклась в 1268 г. и начался длительный период междуцарствия и падения авторитета имперской власти. Но за 100 лет до этого Фридрих Барбаросса поднял престиж Священной Римской империи немецкой нации на небывалую высоту, особенно после крестового похода на Ближний Восток. Семеро представителей швабских Гогенцоллернов (особенно Фридрих Барбаросса 1122—1190) были настоящими рыцарями, их отличал боевой дух, смелость, бьющая ключом энергия, азарт, любовь к приключениям и предприимчивость. Барбаросса завоевал Италию, утвердил свое превосходство над Папой и погиб - утонул, переплывая реку в Киликии. Из-за его неожиданной смерти память о Фридрихе Барбароссе гипнотизировала немцев еще многие века: согласно старинной легенде, внук Барбароссы, Фридрих II, правивший на Сицилии, был призван к деду, который и благословил его на великие дела. По народному преданию, дух Барбароссы бодрствует в тиши пещеры Киффхойзер в Тюрингии. Император не дремлет, он стоит на страже будущего национального величия и вы­сокого предначертания Германии. Если нация окажется в опасности, император выйдет из своего укрытия и спасет свой народ. Не случайно имя этого императора было выбрано для обозначения самой ответственной военной операции, предпринятой нацистами.

Важнейшим средством приведения в соответствие революционного стиля партии и внешней динамичной формы нацистского движения была партийная символика — значки, знамена, символы. Гитлер сразу оценил значение внешних примет политического движения и по приходу к руководству партийной пропагандой сам установил внешние отличительные знаки своей партии. В нацистской символике красный цвет как символ революции сочетался с символами из пропагандистского арсенала правых групп фелькише, что свидетельствует о соединении в гитлеровской доктрине и политике принципа сохранения и принципа изменения. Главным символом нацизма была свастика, которая с конца XIX века почиталась у различных групп фелькише как символ арийского обновления, от них Гитлер ее и перенял. Для Гитлера свастика была символом расы, именно по этой причине по личному наброску Гитлера она была вставлена в значок и появилась на знаменах НСДАП как символ движения. Впервые нацисты публично появились со свастикой 16 авгус­та 1922 г. в Мюнхене. Само слово «свастика» в переводе с санскрита означает «все есть все», этот знак долгое время был символом тевтонских рыцарей. Летом 1919 г. в памятной записке руководству «Общества Туле», к ко­торому первоначально принадлежала НСДАП, член общества, зубной врач Феликс Крон подробно обосновывал значение свастики как символа движения фелькише. Предположительно, именно от этого человека исходит идея, позднее использованная Гитлером, — о соединении свастики с цветами старой имперской Германии - черно-красно-белым. По другим сведениям, Гитлер узнал о свастике из фантастических текстов другого известного оккультиста Гвидо Листа, который трактовал ее как символ божественного акта творения и в листовке 1915 г. предсказывал появление «всемогущего» германского мессии в 1932 г. Если удастся доказать, что Гитлер знал об этом предсказании, то нужно признать Листа важным инспиратором нацистского движения. Гвидо фон Лист пользовался в Вене широкой известностью как политический писатель, и его произведения на темы пангерман-ского мистицизма были очень популярны. Когда же стало известно, что он руководил оккультным обществом, заменившим круг свастикой и практиковавшим ритуалы черной магии и сексуальные извращения, Листу пришлось покинуть Вену.
Единству свастики и старых имперских цветов полностью соответствовала и программа партии, которая сводилась к постулированию «национального социализ­ма»: требование создания замкнутой национальной общности было связано с антикапиталистическими настроениями широких народных масс в Германии, но и одновременно с однозначным отрицанием марксизма. Собственно, этой же цели служило и заимствованное у судетских и австрийских фелькише название партии.
«Партийным» цветом стал коричневый цвет, это вполне объяснимо: нацистам случайно удалось дешево купить большую партию коричневых рубашек, предназначавшихся немецким колониальным войскам в Африке; но поскольку эти территории по условиям Версальского мира у немцев отобрали, то и обмундирование не понадобилось. Тем не менее, немецкий психолог, занимавшийся проблемой воздействиия различных оттенков цвета на людей, писал о коричневом цвете в своей диссертации 1949 г.: «Коричневый цвет воплощает силу, полноту жизни, тяжесть, здоровье, терпкий вкус, поэтому коричневый цвет рассматривают обычно как мужской цвет. С другой стороны, этот цвет связан и с низменной стороной натуры человека, с тем, что развитие культуры не в состоянии вытеснить, лишить силы, иными словами этот цвет воплощает самые низменные аспекты самой жизни». Сначала этот цвет приняли только СА; на первом съезде партии в январе 1923 г. сотня СА на Марсовом поле в Мюнхене впервые продефилировала в коричневых рубашках перед Гитлером. Гитлер торжественно освятил четыре штандарта СА; на каждом штандарте была изображена свастика в обрамлении дубовых листьев, которую держал в когтях взлетающий орел; у Наполеона был парящий орел — по мысли Гитлера, это отличие должно было указывать на постоянно растущее влияние партии. Гитлер выбрал орла еще и потому, что в антисемитском фольклоре орел слыл «арийцем животного мира». Злые на язык берлинцы шутили, что лучше бы символом партии был паук — он коричневый, стоит всеми лапами на земле, поэтому ближе к земле, формой похож на свастику и носит арийское имя (дело в том, что для немецкого уха фамилия «Adler», так по-немецки орел, — это еврейская фамилия). *паук - "Spinne"\\Blizz*

Законом о флаге (15 сентября 1935 г.) имперскими цветами были установлены черно-бело-красный со свастикой, а прежний республиканский черно-красно-золотой был отменен еще 12 марта 1933 г., когда для этого было произведено разделение между имперским и.национальным флагом. Распоряжением от 16 сентября 1935 г. и от 28 августа 1937 г. демонстрация земельных цветов и флагов была запрещена, что соответствовало нацистской унификации Германии.

Current music: Mayhem - De Mysteriis Dom Sathanas

ИХ СВЯЗЬ С НЕГАТИВНЫМ АСПЕКТОМ КУЛЬТИВИРОВАНИЯ «НАЦИОНАЛЬНОЙ ОБЩНОСТИ»

«Не вследствие разума, а часто вопреки ему создаются такие чувства, которые являются побудительными мотивами всей цивилизации, — чувство чести, готовность к самопожертвованию,религиозная вера и любовь к славе». Густав Ле Бон
«Знаки и символы управляют миром, а не слова и не законы». Конфуций
«Я сам в загробный мир не верю, но изу­чаю его с интересом». Х.Л. Борхес
«Благодарение Богу, создавшему все трудное ненужным, а ненужное — сложным». Г.С. Сковорода
«Если итальянский фашизм напоминал театральное представление, то германский национал-социализм — религиозное действие». 3. Кракауэр

Сразу следует указать, что не опьянение массовых ритуалов, не пресловутый нацистский мистицизм и оккультизм (вызывающие столь значительный интерес у публики доныне), не различные нацистские пропагандистские трюки, не ставшая в наше время столь одиозной, а потому и эпатирующей, символика нацистов создали гитлеровскому режиму популярность, но его бесспорные экономические и внешнеполитические успехи; однако в процессе придания режиму дополнительной динамики, в «раскручивании» политических, экономических и социальных успехов гитлеровского Рейха огромную роль сыграли и те мотивы, которые будут рассматриваться в этой части работы. Эти мотивы, как указывал большой знаток нацистской Германии английский историк И. Кершоу, делают национал-социализм «феноменом, который вряд ли может быть объяснен рационально». Рациональное толкование нацизма осложняет и то, что и в западной, и в отечественной историографии не сформировалось ясной и определенной линии в трактовке мистического фактора нацизма. Поэтому при соприкосновении с этой сферой велика опасность ненароком свести нацизм к авантюристической, неясной, фантастической и вызывающей раздражение интерпретации, как-либо связанной с мистикой. В художественной литературе этот ошибочный путь проложил Л. Фейхтвангер своим романом (1943 г.) «Братья Лаутензак» (первое название — «Чудотворец»), где он описывает предсказателя — любимца Гитлера.
С другой стороны, как писал немецкий ученый Манфред Нагль, вовсе игнорировать иррациональные элементы, сводимые к общему знаменателю, значит в какой-то мере поддержать мысль о якобы «логической нелепости», необъяснимых противоречиях в идеологии и практике нацизма». Поэтому, помимо прочих источников нацистской идеологии и политики, следует упомянуть и эзо­терическую традицию, оккультные науки, в особенности астрологию, и другие формы иррационального, неанали­тического мышления. Один из корифеев психоанализа Карл Юнг однажды заметил, что время расцвета астрологии — не средние века, а современность и что астрология «стучится в двери университетов», хотя принято считать, что расцвет астрологии приходится скорее на XVII век, когда шведский ученый Эммануэль Сведенборг (1688—1772) первым выдвинул идею примата сверхчувственного восприятия. Историк искусства Фриц Заксль, оценивая феномен увлечения астрологией в современной Европе, писал, что отчасти он может быть истолкован как возвращение язычества, что типично для периодов великих потрясений. Заксль пришел к выводу, что ни один исторический период не может быть по настоящему понят без тщательного изучения присущих ему ненаучных течений. Сфере нацистского мистицизма нужно пытаться отвести надлежащее ей место, а не исключать ее вовсе из анализа - историки, которые упускают из виду этот аспект немецкой романтической и мистической традиции, упускают один из факторов истории Германии. По крайней мере, первой фазе развития любой разновидности фашизма было свойственно увлечение мистикой и эзотерическими учениями, как указывал французский историк европейского фашизма Пьер Мильца. Это не специфическая черта фашизма или нацизма, но обычная человеческая реакция на атомизацию общества, на одиночество и ощущение покинутости человека в момент второй фазы индустриальной революции. Потом, когда нацисты укрепились у власти, иррационализм и мистика, выполнив свою компенсационную роль, отошли на второй план, поскольку сами никакой непосредственной мобилизационной функции не имели и даже начинали мешать. Хотя многие внешние приметы «тайной доктрины» сохранись в символике, ритуалах, жестах.
Для Германии мистический аспект важен еще и потому, что в немецкой исторической традиции (вследствие особенностей истории этой страны) романтизм - и вместе с ним мистицизм и иррационализм - играл гораздо большую роль, чем в других европейских странах: это было частью специфически немецкого протеста против позитивизма, захлестнувшего Европу в конце XIX века. Гитлер был человеком образа мысли и вкусов XIX века — отсюда и большое значение иррационализма в нацистской идеологии. Иррационализм и оккультные науки только на первый взгляд аполитичны: они мало привлекают людей, склонных к рациональному взгляду на жизнь; зато значительно их влияние на тех, кто не верит, что наука может ответить на главные вопросы бытия (а она и на самом деле не может этого сделать). Парадоксально, но вместе с увлечением оккультными идеями и происходит зачастую подспудная политизация *Что заметно на примере Варракса \\Blizz*. В отличие от своих не в меру увлекающихся соратников, Гитлер сознавал несовместимость рационального, технического, стремительного XX века, с одной стороны, и всяких форм эзотерической («понятной» только избранным) доктрины, с другой. По правде говоря, центральный компонент идеологической концепции Розенберга - мистицизм, которым преисполнен «Миф XX века», — Гитлер отвергал полностью, несмотря на то, что Розенберг хотел замаскировать религиозным мистицизмом обскурантистскую расовую идеологию. В своей известной «речи о культуре» (Kulturrede) 6 сентября 1938 г. Гитлер резко осудил все проявления мистики, оккультизма и резко дистанцировался от Гиммлера и Розенберга, которые хотели сделать из национал-социализма религию. Приближенные Гитлера вспоминали, что он (как и Ленин) категорически отвергал мысль о собственном обожествлении. Это внешнее неприятие Гитлером мистицизма и оккультизма, впрочем, совсем не отрицает справедливости мнения Н. А. Бердяева о том, что «революция иррациональна, она свидетельствует о господстве иррациональных сил в истории»; это представляется особенно справедливым по отношению к национал-социализму, совершенно выбивающемуся из немецкой традиции. «Расовая мифология нацистов, коммунистический миф о реализации "золотого века", — писал о тоталитарных режимах К. Юнг, — все это детски наивно с точки зрения разума, однако, эти идеи захлестывают миллионы людей. Факельные шествия, массовый экстаз и горячие речи "вождей", использование архаической символики свидетельствует о вторжении сил, которые намного превосходят человеческий разум».
Гитлер по вопросам мистики и теософии публично никогда не высказывался, а после 1933 г. запретил видным оккультистам и мистикам выступать и публиковаться, опасаясь идентификации с комичными в глазах большинства немцев фигурами. Собственное мировоззрение Гитлер представлял рациональной теорией, основывающейся на современной науке. Он говорил, что для национал-социализма нет ничего более чуждого, чем наполнять сердца немцев мистикой, совершенно чуждой нацистскому движению. Несмотря на то, что национал-социализм, по Гитлеру, - это массовое движение, он основывается на рациональной теории, а не представляет собой некоего религиозного культа. Шпеер вспоминал, что Гитлер отвергал культивируемую Гиммлером в СС мистику и иррациональность. «У истоков наших программных требований, — сказал Гитлер в 1936 г., — стоят не таинственные и мистические силы, но ясное сознание и открытая рациональность. Наша цель — это культивирование естественного, природного, то есть угодного богу. Наше смирение обусловлено преклонением перед установленными богом законами и их уважением. Мы полагаемся только на последовательное выполнение этих традиционных обязанностей. Богослужение же является обязанностью церкви, а не партии».
Тем не менее, известно, что некоторое время Гитлер интересовался мистикой: он регулярно читал издаваемый Ланцем фон Либенфельсом оккультный журнал «Остара» (его тираж временами достигал 100 тыс. экземпляров). В Вене этот журнал можно было купить в любом табачном киоске, и таким образом быть в курсе «вековечной» борьбы арийцев с недочеловеками. Как уже говорилось выше, для Гитлера оккультизм был сред­ством компенсации собственных неудач в реальной жиз­ни и карьере. В гитлеровском увлечении мистицизмом имелся еще один важный аспект: хотя Ланц и был полусумасшедшим цисцерцианским монахом-расстригой и обманщиком, но представления этого венского мистика довольно точно совпадают с доктринальной одержимостью Гитлера расизмом. Ланц разделял свое учение на теозоологию (?!) и расовую метафизику, которые, по всей видимости, произвели серьезное впечатление на Гитлера.. На страницах журнала Ланц внушал, что полноценная раса арийцев возникла не путем естественного отбора, а была создана, как сказано в древних книгах, некими высшими существами - хельдингами (Helding), в древности заселявшими землю. Часть этих высших сушеств однажды совершила грехопадение; от падших особей и произошли низшие расы — бесполезные формы жизни — лешие или гномы (Schrottling), никчемные и вредоносные существа. Затем арийские самки вступили в связь с самцами неполноценных рас, и мужчины-арии вместе с расовой чистотой утратили свое могущество. Теперь же задача состоит в том, чтобы возродить первоначальную расовую чистоту. Последняя была столь значима для Гитлера, что он считал — в чаше Грааля была не кровь Христа, а нордическая кровь; именно в кровосмешении Гитлер видел причину всех бед Германии. Легенде о Граале нацисты придавали огромное значение; в 1944 г. Розенберг посещал Монтсегюр, последнее пристанище катаров, — для того, чтобы найти и сохранить остатки святого Грааля.


Current music: Behemoth - Hell Dwells In Ice

Ведь по существу спорить пытется только зеня. Остальные молчат и не встревают. А абстрактное злобствование после бана, это, извините, не комильфо. Что ж вы раньше-то молчали, когда я по делу и без дела ( примеры в студию) пихал свои ревизионистские выходки?
Доведите, кто-нибудь до монаха
Про дорогу смерти такие как ты тоже могут заявить, что этого не было
Во первых, какие это, какие как я?
Во вторых, ни марш смерти ни "Erntefest" я не отрицал. Не передергивай.
но какой смысл врать тем заключенным, которые пережили это и оставили на этой дороге своих друзей?
Врать, особенно на войне приходится о многом, это сейчас вне контекста "марша смерти". Какой смысл, к примеру, был врать Шаманову об "Охоте на волков"? Демонизация противника. В Едвабне, к примеру, на памятнике написано, что жителей перебили эсэсовцы, хотя это работа местных поляков.
Если так подходить к делу, то и Маутхаузен был домом отдыха - ведь оттуда вообще мало кто вышел, а значит свидетелей уже наверняка нет в живых теперь, а их показания можно теперь безнаказанно отнести ко лжи, сравнивая с творчеством того же Трошева
Опять-таки, как так подходить к делу? Исходя из твоей же фразы "Для справки, этот тот самый концлагерь, куда отправляли совсем упрямых" - штрафной, короче. Естественно, отношение к контингенту было там гораздо более жестким. По ШИЗО ведь не судят обо всех ИТК скопом.
Я пожалуй подниму вопрос в штабе, чтобы к недельке от Морбида накинуть тебе еще с полгодика. Просто чтобы не намекал на вранье в отношении людей, которые в отличии от тебя ССовских щедрот получили сполна.
Да, ты это можешь. Если уж твой первый ответ начался и закончился упоминаниями о бане. Так с чего все началось. Ты заявил, что немцы сильно страдали от саботажа. Готов привезти цифры?
А о порядках в обычных шталагах можешь Лукинова почитать, на бэттлфилде. Тоже не сахар, но и не скрежет зубовный.

Current music: Therion - Secret of runes

Первоначально на пути "баварского дуэта" стал Герман Геринг, руководитель прусской и 2\3 германской полиции. Он поклялся: "Гейдрих и Гиммлер никогда не дойдут до Берлина!". Собственно Геринг и является родоначальником гестапо, первым в Рейхе выделив политическую полицию из государственных структур и поставив на пост руководителя Рудольфа Диельса, одного из чиновников МВД Пруссии. Геринг, так же и предоставил помещение по адресу навсегда вошедшему в историю - "Принц Альбрехтштрассе, 8". Своему названию же, гестапо обязано безызвестному почтовому чиновнику, разрабатывавшему маркировочный штамп для официальных писем. "Geheime Staatspolizei Anstalt" - таково первоначальное название - "Секретное государственное полицейское учреждение", он сократил до "ge-sta-p-a". С первых же дней своего существования гестапа активно включилась во внутреннее противостояние силовых структур Рейха. Диельс со своими людьми регулярно зачищал "дикие концлагеря" СА, освобождая заключенных. Такие действия Диельса, вызывали как скрытое, так и явное противодействие со стороны и СС и СА. Ганс Гизелиус, чиновник гестапа, вспоминал: "Мы жили в логове убийц". С его слов, Артур Небе, глава КРИПО, уходил с работы только через черный ход с пистолетом наготове. "Это было таким обычным делом для членов гестапа, арестовывать друг друга, что мы едва ли замечали такие проишествия".
Кончилось все тем, что отряд эсэсовцев совершил налет на квартиру Диельса, запер его жену в спальне и устроил обыск, стремясь найти доказательства сношений Диельса с коммунистами. Диельс вычислил и арестовал руководителя налета, но Геринг, под мощным давлением, приказал его отпустить. Тогда Диельс эмигрировал в Чехословакию, но, через месяц вернулся, вероятно, после угроз обнародовать компромат на Геринга. Эсэсовцы были страшно напуганы. Разрабатывался план, пригласить Диельса в офис Далюге и выбросить из окна. В конце концов сторонам удалось прийти к компромиссу, так как и СС и гестапа сознавали, что у них общий враг - с каждым днем все больше выходящие из под контроля штурмовики.
В конце 1933 года министр внутренних дел Вильгельм Фрик при поддержке Гиммлера попытался захватить власть над гестапа в свои руки. Постепенно, день за днем, мало-помалу Гиммлер прибирал к рукам все новые гестапа различных земель, пока не осталась только Пруссия, за которую Геринг отчаянно дрался, но под давлением обстоятельств и растущей угрозы со стороны СА был вынужден уступить. 20 апреля 1934 года Диельс был уволен и на его место пришел Гиммлер. Через два дня он назначил своим заместителем Гейдриха." "Geheime Staatspolizei Anstalt" было сокращено до "Geheime Staatspolizei" и аббревиатура изменилась на общеизвестное "gestapo". Во время последовавшей вскоре "Ночи длинных ножей" и полиция и "новорожденное", реформированное Гейдрихом гестапо показали себя с наилучшей стороны. Именно тогда появился знаменитый девиз СС - "Meine Ehre heisst Treue"- "Моя честь - верность". Это парафраза из письма Гитлера Далюге: "SS-mann, deine Ehre heisst Treue!" - "Эсэсовец, твоя честь - верность!".
Гестапо при Гейдрихе подверглось значительным изменениям, был увеличен штат, в общей сложности, в четыре раза, и реформирована структура.
В гестапо были образованы три управления. Первым (административные вопросы и право) руководил тридцатилетний адвокат из Дармштадта и один из лучших юристов Германии - Вернер Бест. Второе управление (собственно гестапо) подчинялось штурмбанфюреру СС Флешу, третьим управлением (наблюдение и контроль) командовал штандартенфюрер СС Гюнтер Пачевски.
Второе управление состояло из шести отделов:
"Марксизм" - наблюдение за СДПГ и КПГ - Генрих Мюллер.
"Реакция, правая оппозиция, церковь" - Франц Хубер
"НСДАП, расовые нарушения" - Йозеф Майзингер
"Экономика" - контроль за профсоюзами - доктор Роде
Также работали и отдел советника адвокатуры Тесслера, занимавшийся оформлением ордеров на арест и направлениями в концлагеря и отдел Харля Хассельбахера - масоны и религиозные секты. Позднее в состав третьего управления гестапо была передана пограничная охрана. Расходы выросли за четыре года в сорок раз.
Однако, не все шло так гладко. Фрик, обеспокоенный усилением влияния гестапо и потерей контроля над ним, принял меры. В 1936 году под давлением Гиммлер согласился на передачу местных управлений гестапо земельным правительствам. Ободренный таким явным успехом Фрик продолжал развивать наступление, и внес предложение, по которому вся национальная полиция, включая гестапо, переходила в МВД, а Гиммлер становился подчиненным Фрика.
Но тут он столкнулся с Гейдрихом. Гейдрих возглавил переговоры между МВД и СС, и обратил прием Фрика против него самого. В проект были внесены изменения, по которым Гиммлер получал министерский пост и звание начальника полиции. Фрик, поняв, что его переиграли, обратился к фюреру, и тот решил подсластить пилюлю. Гиммлер не стал министром, но 17 июня 1936 года получил всю немецкую полицию в свои руки.

Иллюстрация: 20 апреля 1934 года. Геринг и Гиммлер подписывают пакт о предоставлении Гиммлеру контроля над прусской гестапа.

Current music: Mandragora Scream - Silent Lullabies

отредактировано: 10-06-2004 11:18 - Kraut

Итак, камрады, на схеме выше представлена структура служб безопасности Третьего Рейха на 1936 год. Как вы можете видеть, просто анекдот - МВД не имеющее в подчинении никакой полиции! Все подчиняется СС. Тем не менее, эсэсовские СБ, разведка и полиция Рейха были одними из самых результативных в мире, в отличие от того же аусландабвера.
Вашему вниманию представлен необольшой очерк, содержащий ликбезную информацию и предстваляющий собой переработанную мной компиляцию из нескольких источников.
Началом сосредоточения полицейской власти в руках "баварского тандема" (Гейдрих и Гиммлер) стала телеграмма от 9 марта 1933 года о назначении нацистского гауляйтера в Баварии. Местный председатель партии Адольф Вагнер стал министром внутренних дел, Гиммлер был назначен комиссаром полиции, а через месяц стал начальником мюнхенского гестапо, а Гейдрих - его заместителем. Это были незначительные должности, но тандем Гейдрих \ Гиммлер использовал их ресурс по максимуму. Пока Гиммлер выбивал из Берлина средства на увеличение штата, Гейдрих не сидел сложа руки и по Баварии прокатилась волна превентивных арестов. Баварские тюрьмы были переполнены и, с подачи Вагнера (Гейдрих просто не понял шутки.) на месте фабрики военного снаряжения в Дахау был построен первый нацистский крупный концлагерь на 5 тысяч человек. К концу 1933 года было арестовано 16 409 человек из которых 12 544 были отпущены, но запуганы настолько, что и не помышляли в дальнейшем о какой-либо антинацистской деятельности. После чистки последние остатки оппозиции в Баварии исчезли, а у Гейдриха и Гиммлера появился опыт надзаконного использования сил и средств полиции. Но им было мало, они собирались показать в Баварии путь контроля над полицейской политической силой, выделить ее из обычной полиции и превратить в организацию общенационального масштаба.
Сначала пришлось вычистить ряды, были уволены некомпетентные и политически неустойчивые сотрудники, о которых Гейдрих, естественно, знал. В руководящих должностях остались только хорошо подготовленные профессионалы из НСДАП, но их не хватало, и Гейдрих, сознавая, что набирать кого попало, “пустоголовых, используемых партией”, - смерти подобно, решил набирать кадры самым необычным путем. Он нашел нужных ему людей среди бывших врагов нацистов, как полицейских, так и ученых и оказался прав. Бывший “охотник за нацистами” Франц Губер и “охотник за коммунистами” Генрих Мюллер были вызваны на собеседование к Гейдриху, где он, сначала, напугал их до полусмерти, (Гейдрих, в отличие от Гиммлера, умел выглядеть свирепым), а потом, обратив их страх в усердие, спустил на врагов.
Ученые же, активно пополняли ряды СД. Интеллектуалы со степенями в юстиции, экономике, технологии, бухгалтерии usw принимались охотнее, чем все члены НСДАП. СД виделось Гейдриху, как звездное собрание людей, преданных стране. Партия воспринималась им лишь как полезный инструмент, с помощью которого политическая полиция освобождалась от всякого постороннего влияния. Но на момент начала службы Гейдриха СД не была такой. Адольф Эйхман, к примеру, считал, что СД предназначена для сопровождения и охраны высоких партийных бонз, а Отто Олендорф принимал СД за разведслужбу, но был вынужден признать, что “она и в 1934 году никакой разведки не вела.”
В начале 1935 года Гейдрих кардинально реформировал СД, разделив ее на две части: первая, так называемая “партийная формация”, должна была объединить чиновничество с СС, а вторая и стала разведывательной организацией. Аппарат СД был расширен, были созданы новые управления и отделы. Управления нумеровались римскими цифрами, отделы - арабскими. Управлений стало три: I - организационные вопросы, II - контрразведка, III - зарубежная разведка. Первое управление насчитывало четыре отдела: I/1 - отдел надзора, I/2 - организационный отдел, I/3 - отдел кадров, I/4 - технический отдел (канцелярия). Ниже стояли 7 командно-территориальных управлений СД, по два-три округа. Каждый окружной начальник должен был иметь несколько доверенных лиц в каждом населенном пункте зоны ответственности и сеть осведомителей, которые не должны были знать, что работают на СД. В число доверенных лиц рекомендовалось привлекать “людей, обладающих общими познаниями и способных мыслить логически, по деловому.” Как правило это были учителя, низовые партаппаратчики, руководители различных обществ. Среди осведомителей членов партии и СС было очень немного, а с профессиональными доносчиками СД вообще не работала. Гейдрих уделял большое внимание тому, чтобы у доверенных лиц не сложилось впечатление, будто они - обычные доносчики, поэтому, вместо письменных отчетов они давали устные консультации по своему роду деятельности.
Из суммарные сведения со всей страны еженедельно подавались на столы Гейдриха и Гиммлера, нужно отметить, что это были объективные и достоверные материалы. Наряду с сетью осведомителей по стране, Гейдрихом был организован ряд элитных борделей по всей Германии, укомплектованных отборными проститутками со всей Европы. Наиболее известен берлинский - "Салон Китти". Именно благодаря компромату полученному в этом заведении Гейдриху удалось завербовать графа Галеаццо Чиано, министра иностранных дел Италии и зятя Муссолини. Также там засветился и Иоахим фон Риббентроп.
К 1937 году численность аппарата СД достигла тысяч человек, число же осведомителей - 50 тысяч. Для пропаганды и идеологического контроля СД использовался официальный эсэсовский печатный орган, газета "Das Schwarze Kor" - "Черный корпус" под редакцией Гюнтера д'Алквена, тиражом до 500 тысяч экземпляров. Но одной только внутренней политикой Гейдрих не ограничивался. Он был замешан практически в любом крупном событии. Люди Гейдриха, осуществляя его замыслы, участвовали во всех крупных провокациях предвоенного периода: операции "Венло", фальшивой валюте, убийстве Дольфуса и последующем аншлюсе Австрии, захвате Чехословакии, попытке государственного переворота в Румынии и, наконец, Глейвицкой провокации, послужившей формальным поводом к началу Второй мировой войны. Думаю, нет нужды подробно их описывать.




Current music: Sopor Aeternus - Dead Souls

отредактировано: 10-06-2004 11:16 - Kraut

Книга Кайуса Бекера "Немецкие морские диверсанты" (...Und liebten doch das Leben в оригинале) является документальным повествованием о деятельности подразделения "К" ВМС Германии под командованием Г.Гейе в конце 1944 - начале 1945 гг.
Подробно описано техническое оснащение соединения, каждому виду вооружения посвящена отдельная глава. Это - одноместная управляемая сдвоенная торпеда Neger, взрывающиеся катера Linse, подводные лодки - малютки Biber и Seehund. Отдельная глава посвящена также действиям боевых пловцов-одиночек. Несмотря на то, что диверсии не были массовыми, осуществлялись с минимумом военно-технического обеспечения и носили скорее характер акций устрашения, вряд-ли серьезно вредивших мощнейщему флоту вторжения, героизму и храбрости немецких военных моряков нельзя не отдать должное. Особо автор подчеркивает факт взаимовыручки немецких и английских моряков и летчиков, хоть и находящихся по разные стороны фронта, но видящих друг в друге достойных противников, партнеров по игре, можно так сказать. Помимо описания реальных боевых операций, в книге есть несколько слов и о перспективах развития диверсионных подразделений, о проектах боевых плавсредств, таких, как Seeteufel - субмарина-танк на гусеницах, Seedrache - спаренный торпедный катер-катамаран с реактивным двигателем, различные типы мини-подлодок.
Текст..

1."Seeteufel"
2.Управляемая торпеда "Neger"
3.Подводная лодка-малютка "Seehund"

отредактировано: 09-06-2004 08:49 - Der Hase

Although these concentrations were all directed, they became almost pointless after the first few days, since nobody remained in those places any longer than absolutely necessary. This is also the reason why our losses decreased every day, in spite of the daily increasing artillery fire of the enemy. However, these losses were still high and crippling for our battered divisions, although, during the last few days, they numbered not more than some 30 to 40 casualties within the entire Division (of which 10% were killed). These losses were all the more insignificant considering the fact that, on an average, according to estimates at the time, the enemy covered the Divisions sector with approximately 25,000 to 30,000 rounds, which could be countered by 800 to 900 rounds only from our side. Our smaller amount of ammunition could, of course, only be used when controlled by careful observation or only for really worthwhile concentrations, or absolutely necessary barrages and destruction fire in the event of enemy attacks. Counter-battery fire was almost out of the question, although the enemy's superiority imperatively demanded it every day. Only in a few cases could the Division's Flak Bn be used for this task, as this was constantly kept busy by the strong enemy air activity. This absolute artillery superiority caused a real direction-finder psychosis all over the area (Peilpsychose*), but especially in the sector of the Grenadiers who bore the brunt of the fire. This complex reached a point where the infantryman told any artillery observer or any signal man who tried to radio near him to change position immediately as he was afraid the enemy would locate the radio and concentrate fire on it. In our army, the technique of locating was not developed to such perfection that this would have been possible. I never heard either, that the enemy was more advanced in that respect. Generally speaking it may, finally, be said that the use of the artillery by the British was definitely much more powerful and oppressive than the enemy air superiority, simply because the artillery had quite a different effect.

(*Peil Psychose: Soldiers feared the proximity of radio transmitters as enemy could detect there whereabouts, and concentrated artillery fire on the spot detected. This fear was very widespread and took the form of a complex so that it was called "Peil Psychose".)

The reason why the front near Caen could be held over such a long period of time has not only to be sought in the fact that the enemy did not at all take full advantage of his great superiority with regard to both manpower and materiel, but has also to be attributed to the bravery of the men defending that front, who believed in great things. A serious crisis occurred only once on the occasion of a concentrated attack carried out by British armored troops with some 40 to 50 tanks late in the evening of 16 or 17 July 1944, on Height 113. All day, the enemy had pounded the hill with undiminished intensity and covered it with a smokescreen. Sometimes, the smoke was so dense that the majority of the troops felt sick and therefore believed that the enemy was using gas. An immediate investigation proved that this was incorrect. Besides the physical discomfort caused by this heavy smoke, the visibility was very bad, the result of which was that the troops became rather nervous and overstrained, as it was impossible to see what was going on ahead of the positions. With the duration of the smoke-shell firing, the situation naturally grew worse and worse. On the occasion concerned, the firing was maintained all day. At about 2100, enemy forces all of a sudden appeared with tanks in the main line of resistance and managed to break through on a width of 400 - 500 meters just east of Height 113. Tne Grenadiers comnitted on that part of the front (about 50 to 60 men) were all taken prisoner. Our own tanks, a battalion of about 15 to 20 tanks, were located on the rear slope of the hill and noticed the enemy only at the very last moment, either on account of the dense smoke, or perhaps owing to the swift and surprising advance of his forces. During the ensuing tank battle, 15 enemy tanks were destroyed with no losses at all on our side. Thereupon, the enemy quickly withdrew to his origional position. At the same time, a smaller group advanced along the lane from Garvus to Evrecy under cover of smoke, and darkness, which in the meantime had fallen. They managed to break through the forward elements, but then, also, ran right into our tanks on the rear slope, which overwhelmed them after a very short fire duel, or took them prisoner (two tanks and about 20 men).

On account of the din of battle to the east and west, and in the rear of their positions, elements of the battalion under attack, which were still on Height 113, had the impression that the enemy had broken through with tanks and infantry and that they, themselves, were encircled. Therefore, they abandoned their positions on this height, but reoccupied them two or three hours later, when they became aware of their mistake. The enemy had not noticed anything of these movements. All further enemy tank attacks had no particular success. They lacked the impetus necessary for successful tank actions, although they had sufficient fire support and could operate in terrain favorable for swift approach. Nor did the tank attacks at night, with the aid of searchlight illumination, fare any better, although the use of searchlights for this purpose was new for our troops and caused great uneasiness among them. On the other hand, the Pz Regt of the Division managed to destroy 150 enemy tanks during the three weeks they were employed in that sector. Their own losses were only five tanks completely destroyed and about 20 partly damaged, the repair of which required some time.

All slightly damaged tanks were either repaired right behind the front or by tank reserve forces in St Honorine Du Fay, a little to the rear. The serviceable tanks, 30 to 40 on the average, in the meantime, in two groups, controlled the whole sector.

The Pz Gren Regiments, already badly reduced, could no longer spare any reserves. Both Regiments were even compelled to disband one battalion each, in order to maintain at least two battalions with company strengths of about 50 men more or less fit for action. In addition to that, all rearward services had been screened repeatedly, and reduced to the very minimun in order to reinforce the Gren Regiments. The Pz A.A. (tank reconnaissance bn) was available to the Division as reserve; however, only for a few days. This unit was chiefly employed in the sector of the 277 Inf Div, and then sometimes as Corps reserve, so that it was still not available. For such periods, the Pz Pioneer Bn would have still been available for commitment in the case of an emergency. However, this unit could only be used for technical engineering tasks, such as construction of positions, laying mines, maintaining roads and bridges, and so on. The necessity of using it as infantry was successfully avoided, in spite of many difficulties.

After the large-scale attack on 19 July south of Caen, it became quite evident that the enemy no longer had any intentions of breaking through in the sector of II SS Pz Corps. Gradually, all movement stopped, and the artillery passed its point of greatest intensity. However, even during those days, our reconnaissance still had to restrict itself mainly to observations of the battle field, which was thoroughly organized throughout the sector and was supplemented by the Grenadiers, artillery, and tanks. Also the signal units of the Division, the Army, and the Corps, obtained quite useful results by listening to the enemy radio comnunications, although our signal equipment was much inferior to that of the enemy.

The less likely an enemy large-scale offensive in our sector appeared, the more we anticipated such an operation in the sector of the I SS Pz Corps, as contiuatian of the large-scale attack of 19 July 1944, east of the Orne. On the strength of this presumption, the 9th SS Pz Div was relieved during the night of 22/23 July by the 10th SS Pz Div in the eastern -- and by the 277 Inf Div in the western -- part of the sector, and then pulled out. At the same time, the Division was subordinated to the I SS Pz Corps and assembled in the area of Offjieres, where it was assigned the task of reconnoitering possibilities of commitment in the event of an enemy breakthrough in the sector of the I SS Pz Div and, particularly, in the sector of the 272 Inf Div.

The approach march into this area had to be carried out at night in small groups of companies and batteries. Owing to the strong enemy artillery and air activity, only side-roads could be used, which, nevertheless, were in quite a good condition. In spite of much hindrance by the enemy artillery the operation could be completed without any particular losses. Already on 24 July 1944, the 272 Inf Div had to be reinforced by a tank battalion and a Panzer Grenadier battaiion, because the situation had taken an alarming turn there. When, on July 25, the enemy made a new large-scale attack in the sector of the 272 Inf Div, and managed to achieve a deep penetration, the 9th SS Pz Div launched a concentrated counterattack east of the Orne, which was successful and prevented the breakthrough of the Canadian forces.

A detailed report concerning these engagements is being prepared. According to the directives of the Hist Div, Normandy Campaign, this report does not pertain to this serie. This report has been written from memory and without any documents for reference. Errors are therefore possible.

signed Sylvester STADLER Leo Feiherr GEYR von SCHWEPPENBURG / H.D.I.E., 17 April 1947

Information taken from http://www.feldgrau.com



Current music: Theatre of Tragedy - Siren

III. The employment of the Division for Defense

Once the enemy had also reached the area west of the Odon, thus pushing into the flank of the attacking 19 SS Pz Gre Rgt, any further fighting for Garvus became entirely meaningless for the time being. With the approval of the Corps, the Division therefore ordered the construction of a new main line of resistance along the wooded strip of land north of Bougy in a terrain relatively favorable for the purpose. In spite of all the efforts made by the brave Grenadiers, and the men from the armored units, they could not manage to completely restore the old main line of resistance. Moreover, the Division, already badly reduced on the Eastern Front, had lost almost 1/3 of its fighting strength during the last three counterattacks.

It is easy to figure out how long a unit can hold out in such extremely severe conditions of fighting. Besides, it was absolutely clear that the infantry divisions of the Corps committed to the main line of resistance, were neither adequately equipped nor sufficiently trained for the purpose of warding off enemy tank attacks. This would have resulted in further counterattacks of the 9th SS Pz Div, which would have been at least as costly as the previous ones, and the execution of which would have been more difficult on account of the continuous lack of ammunition for all heavy arms and the artillery.

Moreover, to cope with the difficult situations after enemy penetrations, the counterattacks always had to be launched in great hurry and often without the necessary preparations and without moving the forces into assembly positions. Therefore, it was suggested that the Division no longer be committed as tactical reserve, but used for defense, although this did not exactly come up to the combat principles of an armored division. The corps approved the suggestion and on 8 or 9 July 1944, the Division took over the sector Height 112 -- Odon. Elements of the 277 Inf Div committed up to that time on that sector, remained in the main line of resistance and were subordinated to the 9th SS Pz Div. As to the course of the main line of resistance and the commitment of the troops, the main battle line ran from Height 112 (southeast of Caen) and by the Odon River to just west of Noyes.

During the following days, the enemy tried time and again to attack Height 112, or Height 113 or in the dip between these heights, or towards Bougy in order to effect a breakthrough by way of Evrecy. This was confirmed by written orders found in abandoned British tanks. By good luck -- or perhaps owing to his heavy losses -- the enemy did not resume his attacks on the following day. Now all men available, including those of all supply troops were set to digging trenches. Thus, the Division had the opportunity of consolidating its positions, if only in a makeshift way, as the terrain was completely rocky, making it almost impossible to work with normal entrenching tools. therefore, it was necesary to bring up heavy entrenching tools from the supply dumps far behind the front or from the O.T. units (Todt organization). Night after night, the Pioneer Bn was busy blasting combat posts, dugouts, and communications trenches out of the rocks, and laying mine fields of all sorts in front of certain points of the sector which were particularly endangered. Later the enemy resumed his attacks on the above mentioned objectives, our troops managed to repulse all of them, all though the enemy rose to three or even four attacks on certain days.

With every attack repelled, the confidence of the troops grew stronger, whereas the enemy's aggressive spirit seemed to decrease more and more. Although his attacks were always preceded by heavily massed artillery barrages lasting for hours, his tanks and infantrymen advanced only hesitatingly and very carefully and having suffered some casualties or losses, immediately turned around to have the artillery go into action again. Tne latter then even increased its intensity of fire, if a further intensification was at all possible. During those days, the enemy artillery fire reached such a pitch that veterans of the First World War unanimously agree, it surpassed even the fire in the trenches during the tremendous battles of materiel during that war.

Nevertheless, the majority of the men, with the exception of the very young, inexperienced ones, somehow got used to this fact, be it by callousness toward the permanent danger of death, by indifference or by the constant repetition in the pattern of the enemy artillery fire. It must be emphasized that it did, however, have a tremendous effect on the morale of all troops. Everybody almost automatically went by the fact that during certain periods, such as, 0700-0900, 1300-1500, and at night from about 0200 till about 0400, the enemy ceased firing, unless he planned to launch an attack during one of these periods. In a similar way, every messenger, supply or ammunition driver knew exactly at what time he could safely pass through a village or cross a road junction, since these targets were regularly fired upon in a certain order of succession. It was even possible to distinguish the particular artillery regiments, because as a rule whole regiments concentrated its fire on such targets (making it possible to ascertain which of the enemy's previously located artillery regiments were doing the firing).



Current music: Theatre of Tragedy - Siren

Having changed the combat plan accordingly, the counterattack was now launched at about 2100, (line of departure time). In spite of the extremely strong enemy artillery fire, our forces advanced toward Eterville ard those operating in the area between Eterville and height 112, made good progress. Eterville was recaptured toward 0100. However, it was impossible to get near height 112 because of the concentrated artillery fire maintained for hours by all the enemy's heavy weapons. It was not until daybreak that the wooded strip of land- in other words, the southern edge of the plateau on this height could be taken. Thus the gap torn open in the MLR on the preceding day had been closed again and the mission assigned to the Division accomplished. Height 112 was no longer defended in the same way as before, i.e. on the northern edge of the plateau; the Division ordered the construction of a new main line of resistance in the southern part of the plateau, near the northern edge of the wooded strip of land, continuing toward the west, a line which was not visible to the enemy.

In the course of the forenoon the enemy, in turn, resumed his attacks and managed to take Eterville once again, whereas his attacks on height 112 were repelled with considerable losses. A counterattack launched immediately on Eterville succeeded and, by noon, the village was again in our hands. An extremely heavy and fluctuating battle ensued aftenwards for the ruins of Eterville, which place changed hands repeatedly until, finally, it was firmly in our possession late in the evening of 4 July 1944. The losses suffered during these engagements in the rocky terrain offering almost no cover, were considerable (Grenadiers about 10%), and mainly caused, of course, by the excessively strong artillery fire, which could be countered by next to nothing from our side, since only some 700 rounds of ammunition were available for the entire attack on 4 July. Nevertheless, the Pz Bn operating near Eterville managed to destroy 12-14 enemy vehicles, whereas they lost only 2 tanks. Thus, it could be figured out that the enemy losses were at least as high as ours.

The complete difference between the Eastern and the Western Theaters, became evident already during the first commitment of the Division. While on the Eastern Front, numbers were always the decisive element in an attack, the Allied infantry on the Western Front restricted itself to the execution of swift and short thrusts after heavy use of air, artillery, and armored forces. This employment of supporting weapons with unprecedented expenditure of ammunition was according to our conceptions up to that time, out of all proportion to the terrain gained, which, in spite of all, was often recaptured right afterwards in a counterthrust or counterattack. On the other hand, of course, this manner of fighting reduced the enemy losses of manpower to a minimum, whereas on our side, even the best-trained and best-equipped division was gradually battered down in the long run owing to the shortage of armunition. If the enemy had only had the same amount of arrmunition, he would, incidentally, not have achieved this success either.

During the following night of 4/5 July 1944, the Division was relieved on the eastern sector by elements of the 12 SS Pz Div and on the western sector by the 10 SS Pz Div. Thereupon, the divisional forces were reassembled for the same purpose and in almost the same area as on 3 July. They were also assigned the additional task of constructing prepared positions in the rear in the line along the course of the stream and along the heights south of it, and occupying the line with weak forces. The Pz Pion Bn (armored engineer battalion) was put in charge of the construction of this position. In addition, from each SS Pz Gre Rgt, one Grenadier battalion was used for the task. the Artillery Rgt was ordered to move into such a position that all important points before the entire corps sector could be covered by concentrated fire. All other units were to repair weapons and equipment with all available means, and give their men a good rest.

On 6 July, the enemy resumed his attacks, this time along the road running from Caen to Noyers. To meet this attack, the Division had to assign the PzA.A. (armored reconnaissance battalion) to the 277 Inf Div. The Battalion managed to recapture Noyers in a counterattack and, for the time being, remained with the 277 Infantry Division.

Early in the morning of 7 July 1944, the enemy opened an attack on Gavrus and Bougny. Both localities were lost. An immediate counterattack by the Fusilier Battalion of the 277 Inf Div was brought to a standstill in the wooded area just south of Bougy, with heavy losses. The Division had no other forces at its disposal. Thereupon, 9 SS Panter Div was alerted and ordered to recapture the villages of Gavrus and Bougy and restore the previous main line of resistance. The Division assigned the 19 SS Pz Gre Rgt the task of retaking Rougy, by way of Locheur, along the course of the stream, in order to reoccupy Garvus afterwards, using the same route. This attack was supported by an armored battalion (of about 15-20 vehicles) and by the Artillery Rgt which, however, had at the upmost some 600 rounds of armmunition left. Also the corps artillery was ordered to support the action by some sudden concentrations of fire.

After hasty assembly, the counterattack was launched around 1100 and at about 1400, Bougy was again in our hands. One hour later, Garvus was also recaptured despite the enemy artillery, which unremittingly pounded both villages and the woods around them. This inflicted high losses on the 19 SS PzGre Rgt, approximately 15%, and, of course, especially on the battalion fighting in and around Garvus. In the evening, the British again attacked the Garvus at about 1900 and- after having disabled several of our armored cars, although without putting them out of action, managed to throw our elements out of the village. An immediate counterattack from Bougy was repelled by the enemy who, almost undisturbed by the German forces owing to their lack of amnunition, continously moved up reinforcements from the woods north of Garvus.



Current music: Theatre of Tragedy - Siren

отредактировано: 09-06-2004 01:18 - Kraut

7.03.44 - 7.24.44 As written by Sylvester Stadler in 1947 / MS # B-470

History I. Introduction

The 9 SS Pz Div "Hohenstaufen" was activated in the beginning of 1943 and received its training in France. Early in the spring of 1944, it was transferred, and committed on the Eastern Front. After the beginning of the invasion, it was moved back to the Western Front. On 20 June 1944, first elements were unloaded between Paris and Nancy and reached the area south of Auney (and) -Sur-Odan in crosscountry marches. On 28 June, the Division was completely assembled and, on 29 June, launched a counterattack on either side of the Villers-Bocage, Noyers road. The attack did not progress properly and finally bogged down owing to heavy losses. On 1 July 1944, it was resumed but did not, however, fare any better than on the preceding day and was therefore discontinued. During the following night, the majority of the divisional forces were pulled out of the front, assembled in the sector of the II SS Pz Corps, and placed at the disposal of this Corps as tactical reserve. On July 3, 1944, I took over the command of the Division, which was organized in the following way:

a. Order of Battle of a normal panzer division of the Army, without the Panzer-Jaeger Abt (anti-tank bn), which was still being activated and equipped in Germany.

b. strengths according to T/O: troops: about 80%, with the exception of the PzGreRgts the actual strength of which was, at the most, 60% and they had rather serious losses in officers, artillery: about 90%, tanks: about 70%, assault guns or Panzer Jaeger (anti-tank troops) had not yet been moved up, vehicular equipment: about 80%.

c.The Division did not receive any reinforcements, either before or after the Invasion, but only in November 1944 when it was being reorganized for the battle of the Ardennes.

II. The employment of the Division as tactical reserve

My assumption of command of the Division was accomplished by 0800 on 3rd July 1944. During the preceding night, the last elements (SS PzGreRgt 19) had been pulled out of the MLR north of Esquy and replaced by the lO SS Panzer Division. The combat units of the Division were assembled in the area of Maizet-Vacognes-Montigny - Division Command Post at Le Mesnil - so that they could be used as tactical reserves of the II SS Pz Corps right behind the MLR and, if necessary, launch counterattacks.

For this purpose, the Division was to investigate the possibilities of commitment in the sectors of the 10 SS Panzer Div and the 277 Infantry Div., determine routes of approach, and move the Artillery Regiment into such a position that it could support counterattacks in any direction and at any time. Within one hour after the Division had been taken over, orders for a counterattack on Maltot, Etenrille and on Baron by way of Hill 112, were received from the Corps by telephone, and a short time later confirmed in writing. So the attack on Baron was to be launched at 2000 and that on Eterville at 1200. Although the time was very short, the execution of this task was still possible thanks to the fact that the 20th SS PzGreRgt. was not too far away and that a tank battalion, together with the artillery, could support the operation from the positions they were in at the time. The units just mentioned received their orders accordingly by telephone and, after hasty assembly into position, were able to launch the counterattack at about 1300. Around Maltot a vigorous battle developed, in which reorganized elements of the 12 SS Pz Div. which had been forced back early that morning from Eterville and Maltot - participated, on our side.

At about 1500, Maltot was again in our hands. Tne enemy answered with increased air activity and concentrated very strong artillery fire on Maltot. In these circumstances, it was out of the question to continue the counterattack on Eterville by daylight, inspite of the support given by the entire Corps Artillery, which, however, consisted only of a few sudden concentrations. Therefore the Division ordered an attack on Baron to be launched at 2000, together with other elements. In the meantime, the CP had been transferred to the group of farm houses, one kilometer northwest of Grimbosq. The advanced Division CP was located in the thicket one kilometer northwest of Bully.

Concentration of the Division was greatly impeded and delayed by serious traffic jams on roads, harassing fire from the enemy artillery directed on villages along the routes of advance, and on road junctions, as well as by the strong enemy air activity. In addition to that, the enemy managed at about 1800 to capture height 112, which dominated the entire Corps sector. Thereupon the mission assigned to the Division was altered by the Corps, to the effect thatonly height 112, and later Eterville, had to be recaptured.

Current music: Theatre of Tragedy - Siren

Gibt jeden Signal
Raus auf die Strassen
Trotzt der Gott`s Gefahr
Vorbildlich vom jeden schwarz
Und auf Lebendiger sahst

Frei, Sozial und National
Treue vereint und radikal
Die Fahne schwarz
Sie wehten Sturm
Deutschland wir kommen schon...
===============
Начну с начальных строк любимого зонга любимого автора. Клуб любителей Рейха "SIGNAL" открыт! *звучат аплодисменты, Dreimal Hoch*.
Кратко и по существу - что хотелось бы видеть? Все о Германии и окрестностях времен Гитлера и Второй мировой войне, начиная от айнтопфа и "Лили Марлен" и кончая детальным разбором роли 20 SS Pz.-Gren. Regiment в ликвидации Арнхаймского десанта. Рецензии и обзоры книг и фильмов по данным темам и музыки арийского сопротивления (Nordmacht, Ultima Thule usw)
Что бы видеть не хотелось - тупых идиотов.
На этом вступительную часть позвольте считать открытой.
=======
Wilkommen!

Current music: DJ Adolf - Es Geht Los

отредактировано: 09-06-2004 01:23 - Kraut